– Договорились. Мой тебе совет: не попадайся под горячую руку, а то я за себя не отвечаю, – на этих словах он встал с кровати и вышел из купе, оставляя меня в одиночестве.
***
После моей победы на Голодных играх прошло три месяца и сейчас осень активно вступала в свои права. Не могу сказать, что это самые лёгкие месяцы в моей жизни. Каждую ночь мне снятся кошмары, если так и будет продолжаться, то я просто сойду с ума. Но мой главный кошмар отнюдь не ночной и имя ему – Катон.
Обычно за день мы пересекаемся один-два раза: утром за завтраком и, если не повезёт вечером перед сном. Не разговаривать мы можем днями, а если и заговорим, то обменяемся парой реплик.
Мы постарались свести наше общение к минимуму. С утра я обычно ухожу либо в лес на охоту, либо в Котёл. К обеду я встречаю Прим из школы, и мы идём домой, где я могу пробыть до позднего вечера. Если я сильно задерживалась, то мама просила меня не уходить, а переночевать с ними.
Но после пары таких ночёвок без предупреждения, я уяснила, что лучше даже по темноте, но вернуться в новый дом. Оказывается, оба таких раза Катон оставался ждать меня в гостиной, а на утро уставший и разозлённый устраивал взбучку, так что я опять убегала из дома на пол дня и ждала, пока он остынет.
Катон почти всё время сидел дома или не выходил на улицу дальше деревни Победителей, что ж, это легко объяснимо. В детскую ложь распорядителей Игр может быть и поверили все капитолийцы, но мало кто поверил из обычных людей. Катону не давали нормально пройтись по улице, да он и сам не хотел, чтобы его рассматривали как зверя в клетке. На моей памяти он лишь однажды добровольно вышел в город. В тот поздний вечер я опять решила переночевать вместе с семьёй, как же удивилась моя мама, когда, открыв дверь, на пороге увидела победителя Семьдесят четвёртых игр, который, как выяснилось, пришёл за мной.
Я предлагала ему присоединяться ко мне на охоте. Катон отказывался. Парень всегда отвечал, что это незаконно и не понимал, зачем я рисковала и рискую, если в этом нет и не было необходимости. Ну да, куда ему из самого богатого Дистрикта знать, что такое голод и отсутствие денег.
Не проходило и недели, чтобы он не вспыхивал, с пол-оборота, как спичка. В такие случаи я, как и советовала мне Габи, убегала к себе домой и ждала пока Уильямс остынет. Один раз, я не успела убежать и была вынуждена просидеть на дубе, растущем у моего дома, около часа, слушая всё, что думает обо мне Катон. На моё счастье он так и не научился лазить по деревьям.
Каждый раз после его психов на следующее утро, когда я спускалась на завтрак, он ждал меня на кухне. Я садилась за стол, а он молча ставил передо мной чашку кофе, и скрестив руки на груди, пристально смотрел на меня, чуть хмурясь, до тех пор, пока я не сделаю глоток, а потом уходил к себе в комнату и мы до вечера не виделись. Это стало его своеобразными извинениями за своё неадекватное поведение. Да, Габи предупреждала, что будет нелегко, но за всё время нашего сожительства, я так и не услышала от Уильямса «прости» или «извини», как будто бы он не знал этих слов.
Однажды ближе к вечеру, я сидела в комнате Прим и между нами завязался разговор.
– Что происходит между тобой и Катоном, – робко спросила Прим, подползая ко мне под бок.
– Если бы я сама знала, утёнок, – с горечью ответила я, обнимая сестрёнку.
– На Играх вы так хорошо относились друг к другу, что даже смогли выжить вдвоём, отказавшись убивать в финале. А на интервью вы так мило шептались, я думала – это любовь, – закончила Прим, – Почему вы так охладели друг к другу?
– Какая любовь, утёнок? Он же из второго…
– Ну и что? Не все люди там злые роботы, которые способны только убивать, он же тебе приносил оружие, потом еду, а потом вообще не дал тебе свалиться к псам, – уверенным голосом произнесла сестрёнка.
– Да, не все, – сказала я, вспоминая Габи, надо будет ей как-нибудь позвонить, – Просто у него тяжёлый характер.
– Он был профи? – я киваю, – то есть он из Академии?
– Ну, наверное, мне это зачем знать? – не понимала к чему клонит Прим.
– А затем, что ты всегда сюда прибегаешь, когда вы ссоритесь и ждёшь…
– Прим, перестань. Мама услышит, – резко перебила её, чтобы лишний раз не расстраивать маму. Да, она до сих пор уверенна, что у нас с Катоном конфетно-букетный период.
– В следующий раз не прибегай сюда, а постарайся его отвлечь.
– И как же мне это сделать? Я не смогу дать ему по морде, – начала объяснять утёнку её неправоту.
– Вот и твоя ошибка. Вместо того, чтобы по морде дать, лучше бы успокоила его, а потом приласкала. Глядишь, и сближаться начали бы…
– Да, что ты такое говоришь? – не понимала я сестру и уже начинала злиться.
– А ты представь, как ему сейчас тяжело: он далеко от семьи, и как любой человек хочет спокойствия и тепла…
***
Не думала, что сестра сможет подать хорошую идею. В конце концов, она права: Катон тоже обычный человек. Вот только я не думала, что её теорию придётся проверять прямо этим же вечером…
Зайдя в дом, я увидела в гостиной Катона, который быстрыми шагами направился в мою сторону. У него было покрасневшее лицо, на лбу вздулась венка, а его самого просто трясло. Я уже выучила это состояние, и по-хорошему, нужно было срочно делать ноги.
– Уйди, Китнисс. Я за себя… Сейчас… Не ручаюсь… – пугающим шёпотом и с паузами сказал Катон.
Стараясь не выдавать свой страх, чтобы не сделать ещё хуже, я протянула свою руку к лицу. Катон непонимающе посмотрел, когда я начала поглаживать его щёку, но не пытался отстраниться.
– Что ты делаешь? – громко дыша выговорил Катон, по-прежнему не отталкивая меня.
– Отвлекаю тебя, – спокойно произнесла я, прежде чем взяла парня за руку и подвела к дивану.
Я села, облокотившись на спинку, и выпрямила ноги, а Катон прилёг, опустив свою голову мне на колени, всё также продолжая шумно и быстро дышать. Не зная, что
