— Вы хотите что-то узнать про наш мир? — решился заговорить Шон, нервно прихлёбывая кофе в последний раз. — Или про Силу? Мои способности?
Сэр Никсон покачал головой, как ему показалось, немного разочарованно.
— Не угадали. Ничто из этого. Меня всего лишь интересовало, что вы за человек.
Шон непонимающе нахмурился, не совсем улавливая суть вопроса.
— Простите за заминку, но… в первый раз такое слышу.
— Да, — грустно улыбнулся сэр Никсон. — Я это понял. По поведению моих коллег и по одной судебной истории, опрометчиво утаенной мистером Фонгом. Вы до сих пор считаетесь оружием. Не людьми, не рабами государства, не гостями и не врагами человечества, а именно оружием, от которого нужно лишь вовремя стрелять.
— Трагично, — Шон тряхнул головой: — Верьте или нет, но я давно перестал думать об этом, потому что…. Не знаю… мы-то друг друга не рассматриваем, как пушечное мясо. А больше особых контактов нет.
— Но когда вы одолеете Дьявола, о вас узнают люди. Многие люди. И я не хочу, — с нажимом сказал он, — чтобы вы жили в неродном мире ещё и с клеймом орудий. Рано или поздно вы это почувствуете. И, уверяю вас, я был на некоторых войнах и знаю, что это неприятное ощущение. Когда тебя выставляют вперёд и тобой гордятся исключительно потому, что ты умеешь стрелять и прикрывать собой других.
— Стрелять и прикрывать собой других — важно.
— Это вы охраняли предыдущего президента? Помню, что да. Мистер Ламберт, ваш характер телохранителя куда сильнее, чем вы думаете.
— Вы немного неправильно думаете, — Шон передумал вести себя прилично и практически перебил генерала. — Я понимаю. Всё это. Прекрасно понимаю. Бессонные ночи в лазарете дают большой простор для размышлений. И раз вы за этим и пришли, то я хочу, чтобы вы поняли… мне нравится быть оружием. Я с удовольствием провожу часы за тренировками, только чтобы стать лучше. Да, мясо, да, заряженный пистолет. Ну и что? В конце концов, за этим меня сюда привезли. Этот мир дал мне достаточно — хороших друзей, первую влюблённость, годные фильмы и музыку, да возьмите что угодно, будь то насморк или секс, всё это я получил здесь. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы стать живым щитом для этого мира. — Сэр Никсон не перебивал, внимательно вслушиваясь в каждое слово. — Не знаю, как ответить на ваш вопрос. Можете делать выводы из всего, что я сказал…
Всё же осознание ранга и должности немного его отрезвило, и Шон наконец умолк, в крайней степени смущения вцепившись в пустую чашку.
— Верно, — медленно сказал гость. — Абсолютно верно. Вы сами только что прекрасно описали всего себя. И я рад, что вы в столь юном возрасте так подробно ощущаете жизнь. Пожалуй, всего один вопрос… чего вы хотите?
Шон скосил глаза на закоптевшие простенки, видневшиеся за спиной молчаливого Саймона, и на обугленную траву.
— Я хочу защитить как можно больше людей.
***
— Первый вопрос, сэр, — Эйден не дал ему даже поздороваться. — Что вы сделали с Шоном? Он почти стал похож на мудрого человека.
— Какой сарказм. Всего лишь заставил немного рассказать о себе, — сэр Никсон не удержался от улыбки: — Я так и подумал, что вы следите за дисциплиной исключительно в присутствии шефа.
— И правильно, — невозмутимо сказал Эйден. — Думаете, в нашем мире есть какие-то правила приличия для поведения в высшем свете? Я вам больше скажу, там нет высшего света. И никаких людей с погонами тоже нет. Если бы Хоук нас не натаскал, вы бы, вероятно, столкнулись с группировкой раздражённых бунтарей.
— Вы, похоже, в хороших отношениях с начальством, — сэр Никсон постепенно склонял его к нужному вопросу.
— Да.
Пауза. Эйден склоняться не хотел.
— Что ж, не буду тянуть резину… Что бы вы сказали о себе, мистер Картер?
Сэр Никсон был готов к тому, что этот вопрос будет вызывать затруднения у каждого. Но какого рода затруднения, он предугадать не мог.
— А вы? — переспросил Эйден. — Вы о себе что-нибудь скажете?
— Интересно, — уже второй раз подряд у него вызывали улыбку. — И смело. Но, тем не менее, очень справедливо. Я считаю себя человеком в меру властным, но разумным, что позволяет мне балансировать на одной должности уже много лет. Не участвую во встречах со знакомыми инвалидами, до сих пор учусь слушать людей и пью чёрный чай в шесть часов вечера.
Эйден выразительно посмотрел на его погоны.
— А это неважно, — спокойно сказал сэр Никсон. — Снять форму — кто я? Лишить способностей — кто вы? Речь идёт о душе, а не об оболочке.
— Давно не слышал, чтобы кого-то из нас принимали за человека. Больше похоже на оружие, — не поняв его кивка, Эйден вздохнул: — Допустим, мы с вами похожи и я уцеплюсь за тему баланса. Как найти гармонию между тем, что ты убиваешь и спасаешь буквально в один день?
— Вы врач?
— Громко сказано. Скорее, младший помощник хирурга на вечном испытательном сроке. А что тут поделать, если основная работа практически несовместима с моим образованием? Единственная польза от подработки в клинике — это не позволяет утратить навык, если у нас на фронте долгий штиль, и приносит дополнительный доход.
— То есть, вы не считаете врачевание своим призванием.
— Когда я только попал сюда, думал так. Был свято убеждён, что это самая полезная профессия в любом мире. Но она совершенно не мобильна и требует усидчивости.
— Вы похожи на самого усидчивого человека здесь.
— Но обстоятельства не позволяют. Недели две назад я ушёл из очередной клиники и перебрался в другую, поближе, чтобы продлить лицензию, но… какой толк, если я ставлю работу здесь на первое место?
Сэр Никсон посмотрел на него, и в голове всплыла его старая-старая теория многолетней давности — о том, что человеку в очках проще всего солгать. Как бы Эйден ни был честен, он хорошо управлял и голосом, и лицом, а стёкла отражали скорее сэра Никсона, чем его самого.
— Что вы хотите сделать, мистер Картер?
Он ответил без колебаний:
— Найти своё место.
***
Кайл скрестил ноги, засунул руки в карманы и практически не моргал до тех пор, пока сэр
