парами, объединенные кто давно выкованными узами, кто новыми.
Калла подчинялась Кревану, предводителю флаггеров. Правда, Тилар видел, что в последнее время взгляд женщины задерживается на пирате с совсем иным выражением — глаза ее говорили о влечении, которого никогда не выдадут уста. Чего Креван как будто не замечал.
Лорр и Малфумалбайн были рождены Милостью, не похожи на других, и, вероятно, это общее между ними и помогло им сдружиться.
Бранта и Дарт связали необычные обстоятельства — отец девочки ворвался некогда в жизнь мальчика и погиб у него на глазах.
И Тилар не был исключением. Тоже имел свою тень — человека, который прошел с ним долгий путь с того момента, как он стал богоубийцей.
— Обратно я ни за что не полезу, — заявил Роггер.
Тилар мысленно согласился. Болел левый бок, с этой стороны тело ныло от плеча до щиколотки. Рука весила как будто раза в четыре больше. Хорошо хоть спуститься удалось… Слова мастера Ширшима преследовали его неотвязно: яд постепенно убивает наэфрина и извращает чары, привязывающие нижнее божество Мирин к этому миру и исцеляющие Тилара.
Что будет, когда демон умрет?
— Когда все кончится, — проворчал Роггер, — усядусь тут и буду дожидаться, пока какой-нибудь флиппер не пролетит.
Тилар хлопнул вора по плечу.
— Зачем возвращаться-то? Судя по тому, что я слышал об окраинах, тебе здесь самое место.
— Вряд ли. Я тоже кое-что о них слышал. Бутылочки приличного винца не найти.
— О, ну тогда надо выбираться поскорее. Не то тебя погубит жажда раньше, чем луна изменит свой лик.
— Точно, точно…
Никто из них даже не улыбнулся. Шутили, скрывая тревогу — и за себя, и за тех, кто был сейчас далеко. Прошел еще день, а из Ташижана по-прежнему ни весточки…
Тихо, чтобы не услышал никто, кроме Роггера, Тилар задал вопрос, терзавший его во время всего долгого спуска:
— Вдруг ураган уже кончился и мы рискуем понапрасну? — Он бросил взгляд в сторону темного леса. — И туда идти ни к чему?
О главном своем страхе он промолчал.
Вдруг уже попросту поздно?
Роггер несколько помедлил с ответом. Потом сказал так же тихо:
— Бродяги все равно остаются в плену. И мы не можем их бросить. Безумны или нет, они достойны сострадания.
Он был прав. Тилар вспомнил горе Мийаны, зло, чинимое песней-манком. Кабал при помощи плененных бродяг открыл великий источник силы и темной Милости. С этим следовало покончить.
Он обернулся, чтобы убедиться в готовности остальных следовать дальше.
Камень Бранта они еще наверху повесили на шею Щену, чтобы сделать того материальным на время спуска. Теперь мальчик отвязывал талисман, а Щена придерживал Малфумалбайн, расплывшийся в умилении.
— Что за грозный малыш! — приговаривал великан, стоя на одном колене и почесывая толстыми пальцами шипастую гриву. Обрубок Щенова хвоста ходил от счастья ходуном.
Но только Брант снял камень, как Щен исчез и рука великана прошла сквозь воздух.
— Эх… — Малфумалбайн поднялся на ноги. — Такой славный, тепленький… точно горшочек с углями в холодной постели.
Дарт спрятала усмешку.
Теперь все были готовы, и Тилар махнул рукой Кревану, призывая его возглавить отряд. Следовало поскорее убраться с открытого пространства. Ибо опасность в окраинных землях исходила не только от безумных бродяг и необузданной Милости. Тут жили еще и люди — пострашнее уподобленных зверям. Они могли убить и ограбить всякого, кто имел неосторожность сунуться в их края, собирали дикую Милость и торговали ею, попутно воруя, где и что придется, в других царствах. Пересекать границы земель запрещалось только богам, людям же это не возбранялось.
Поэтому Тилар хотел прежде, чем незваных гостей кто-нибудь заметит, встретиться с единственным в здешних странных местах союзником — сколь бы сомнительным тот ни был.
— Ты сумеешь найти вира Беннифрена? — спросил он у Кревана.
Пират кивнул.
— Я сверился с картами Ширшима. Отыскать лагерь нетрудно… если он, конечно, еще на прежнем месте.
Вир Беннифрен нанял Кревана добыть череп бродячего бога, отца Дарт. И собирался, согласно договору, ждать от пирата вестей близ границы окраинных земель до начала новой луны, которое приходилось как раз на эту ночь. Опоздай они хоть немного — и вирам ничего не стоит сняться с лагеря и уйти.
Креван двинулся в путь первым. За ним — остальные, осторожно пробираясь по сыпучему склону, где легко было подвернуть ногу, особенно после утомительного спуска со скалы.
Тилар не сводил глаз с приближавшегося леса. Тот мало чем отличался от горных лесов, разве что деревья были выше, кроны — раскидистее. В ночной темноте они походили на чудовищ, порожденных землею. Мелькали в глубине чащи редкие светляки, своим тревожным мерцанием словно предостерегая путников от вторжения. Щекотно звенели под ухом комары. В ночи их писк был единственным звуком — не считая журчания воды.
Вскоре отряд наткнулся на ручей, который выбивался из основания каменной осыпи и убегал, петляя меж утесами, в лес, во тьму.
— Коль верить карте, нам надо идти вдоль русла, — сказал Креван и прибавил шагу.
Но на опушке выяснилось, что в лес войти невозможно — так плотно переплелись меж собою лианы и кустарники, стремившиеся из мрака к свету. Клинки при попытке прорубиться затупились бы через четверть лиги или даже раньше.
Тогда Креван вошел в ручей, попробовал пройти по дну. Ему пришлось пригнуться, тем не менее пролезть сквозь живое заграждение удалось.
— Помните, тут скользко, — предупредил пират. — Мох кругом.
Гуськом последовали за ним остальные — входя как будто в пещеру, а не в лес. Тилар почувствовал запах снегохруста, чьи листья безжалостно давил сапогами пират. Но узким туннелем в кустарнике пробирались они недолго. Едва осталась позади опушка, как буйные заросли, которым под пологом леса не хватало света, начали редеть, и вскоре вместо воды под подошвами Тилар ощутил вязкое тесто из сырой, гниющей листвы.
Выросли вокруг, подобно дворцовой колоннаде, громадные древесные стволы, обросшие мхом, слабо светившимся в темноте. Зажурчали со всех сторон ручейки и протоки, стремящие свои воды вниз по склону. Эхо усиливало эти звуки, и казалось, словно по лесу текла одна могучая река. Это воды высокогорья вливались в окраинные земли — украдкой, потаенно, как их маленький отряд.
— И ничего страшного вроде, — пробормотал Малфумалбайн.
Тилар согласился с ним. Лес как лес. В Туманном Доле, к примеру, лесные дебри, где сплошь стояли черные, мертвые сосны, выглядели куда более зловещими.
— Погодите, — сказал Роггер. — Мы только границу перешли. Чем дальше, тем будет страшнее. Здесь все извращено дикой Милостью.
И, словно подтверждая его слова, с ветвей сорвалось, подобно огненной стреле, какое-то крылатое существо, развернув сверкающий хвост, и унеслось вдаль, испуганным визгом оповещая сородичей о пришельцах. Мелькнуло во мраке еще несколько пламенеющих стрел.
— Ну вот и пробрались незаметно, — вздохнул Роггер.
Дальше шли молча, гадая про себя, какие еще неожиданности и ужасы могут таиться в окраинах. По этим землям четыре тысячи лет блуждали бродячие боги, безумие у которых проявлялось по-разному. Одни
