неспроста, по чьему-то злому умыслу. Но прежде чем предпринимать какието действия, нужно выяснить, что происходит. Если на мои земли пробрались черные алхимики, их следует выставить отсюда.
— Лорд Джессап… — не выдержала Лианнора.
Тот снова отмахнулся.
— Пошлю-ка я в лес главного мастера Ольденбрукской школы, знатока извращенных Милостей. С отрядом стражников. — Он взглянул на Бранта. — Понадобятся карты. Ты сможешь вспомнить дорогу?
— Да, я покажу, где охотился. Могу сам пойти с отрядом. — Брант забеспокоился, сообразив, что сейчас трупы зверей, свидетельства его правоты, наверняка похоронены под тяжелыми сугробами.
— Боюсь, тебе не стоит выходить в такой мороз. До завтрашнего утра ты должен оправиться полностью. Иначе на дорогу в Ташижан сил не хватит, не говоря уж о празднествах.
Брант решительно отодвинул пустую кружку.
— Утром я буду совершенно здоров.
Быть исключенным из посольства он не хотел. Что бы ни случилось, вопросы, связанные с Дарт, талисманом и явлением странного призрачного существа, волновали его по-прежнему. В Ташижане на них могли найтись ответы. Он такой возможности ждал слишком долго, чтобы упустить ее сейчас.
— Надеюсь, — сказал лорд Джессап. — Я присутствовал при первом посвящении Тилара сира Ноха в рыцари. Тогда плащ и меч он получил здесь, в моем царстве. И теперь отправляю в цитадель лучших представителей Ольденбрука. Меньшее число посланников может вызвать сомнения в искренности моей поддержки. Но если ты не в силах, рисковать твоим здоровьем я не стану.
— Мне уже гораздо лучше, лорд Джессап. — Он не сумел сдержать кашель, который противоречил его словам, но в голубые глаза бога взглянул твердо. — Гораздо.
Тот кивнул.
— Что ж, хорошо. Значит, решено.
Лорд Джессап начал подниматься, но Лианнора улучила наконец момент, чтобы вставить словечко.
— Меня только что посетила замечательная мысль. Навеянная вашими словами о предстоящей церемонии. Я несколько ночей не спала, все думала, как бы нам подчеркнуть свое уважительное к ней отношение. И о подарках, которые мы можем привезти помимо собственных почтенных персон.
— И что же это за мысль?
Лианнора метнула взгляд, полный затаенного коварства, на Бранта и снова обратила его к лорду Джессапу.
— Мастер Брант, рискуя жизнью, принес из леса двух чудесных волчат, спас их от урагана. Может ли найтись подарок лучше? Ведь это детеныши не простого — пещерного волка.
Брант дернулся, словно его ударили.
А Лианнора как ни в чем не бывало продолжила:
— Церемония в Ташижане — символ объединения, возрождения дружеских уз меж Ташижаном и Чризмферри. Весьма уместным жестом, на мой взгляд, будет преподнести одного волчонка прославленному воину Аргенту сиру Филдсу, старосте цитадели, а другого — регенту, Тилару сиру Ноху.
— Чудесно! — поддержала госпожа Риндия.
— И правда, — поддакнул мастер Кхар.
— Пещерные волки олицетворяют силу, ум и честь. И то, что мы поделим их между двумя славными домами, станет символом вновь обретенного единства Первой земли, ее решимости противостоять гордо и благородно силам тьмы.
Брант наконец обрел дар речи.
— Их родина — Туманный Дол. Волчат нужно вернуть туда.
— В тамошних лесах их и без того полно, — сказала Лианнора. — В конце концов, не голод ли пригнал сюда волчицу? Зачем обрекать на муки еще двоих? Пусть лучше они послужат символом единения.
— Но Путь…
На этот раз договорить Бранту не дал лорд Джессап.
— Благодарю вас, Лианнора. И в самом деле замечательное предложение. Выразительный жест… Но поскольку жизнью рисковал мастер Брант, спасая волчат, то ему и решать, что с ними делать.
Довольная Лианнора поклонилась и села. Все взгляды в ожидании обратились на Бранта.
Взгляд лорда Джессапа — тоже.
И от него в отличие от всех прочих Брант отмахнуться не мог. Он разделял уважение, которое питал ольденбрукский бог к регенту. И понимал его желание почтить и засвидетельствовать союз меж Ташижаном и Чризмферри. Первая земля нуждалась в исцелении.
Но он отвечал и за малышей, которых спас. Обязан был их защищать. Что за жизнь им предстоит, если он согласится? Волчат, конечно же, избалуют вниманием. Они всегда будут сыты и ухожены — как подарок бога, символ объединения и вновь обретенной мощи Первой земли. Станут жить в холе и неге.
Но в клетке, лишенные свободы. Что это значит, он хорошо понимал. Сам жил, не зная никаких забот и тоскуя по утраченной родине. Не имея выбора.
Что ж, свободой иногда должно жертвовать — ради высшего блага.
— Мастер Брант? — мягко поторопил лорд Джессап.
Он поднял глаза, зная, чего ждет от него бог.
И медленно кивнул.
— Дал я им маленько козьего молока с колокол назад, — проворчал Малфумалбайн. — Так чуть палец не отгрызли.
И предъявил Бранту булавочные следы укуса.
Своей тушей он загораживал всю клетку. Мальчик шагнул ближе, заглянул в нее. Волчата устроили себе лежбище под его старой курткой, сверкали оттуда злыми глазенками. И при виде Бранта зарычали.
Он откинул засов, потянул дверцу.
— Поберегитесь, мастер Брант. Гляньте сперва, сколько пальцев у вас есть. Не то потом недосчитаетесь.
Подошел, завязывая на ходу штаны, второй великан, Дралмарфиллнир. Он успел облегчиться над ведром в конце прохода между клетками. Собаки близ того места беспокойно поскуливали.
— Паршивцы мохнатые, — сказал про них Дралмарфиллнир. — Видать, не прочь отведать, чего я наложил. Может, оно и вкусно, коль с голодухи?
Малфумалбайн хлопнул брата по плечу.
— Не слушайте его, мастер Брант. Вечно гадает про что ни попадя, каково оно на вкус.
Брант вошел в клетку.
— Нам на пост надо, — напомнил великан.
— Идите, — кивнул мальчик. — И спасибо вам еще раз за то, что вышли и спасли меня от бури.
— Да не надо нам спасиба.
— Зайчишку-другого добудете, и ладно. — Драл пихнул брата локтем, требуя подтверждения.
— Только о своем брюхе и думаешь, — вздохнул Малфумалбайн, подталкивая его к выходу. — Будто знать не знаешь, что поступать надо по чести, потому как оно правильно.
— Ну коль ты своей доли не хочешь, я только рад…
— Да разве ж в этом дело? Нет, мамаша точно тебя головой уронила.
Дверь псарни закрылась, голоса великанов стихли.
Оставшись один, Брант присел на корточки. Волчата смотрели на него настороженными глазенками, в которых играл свет факела. В углу клетки было нагажено. Брант глянул на жидкую лужицу.
— Да, козье молоко — не мамино, — сказал он тихо. — Правда?
В ответ раздалось рычание. Блеснули оскаленные зубки.
Брант бесстрашно придвинулся, сел, скрестив ноги, на солому. Сейчас… они уловят его запах среди прочих ароматов псарни.
Через некоторое время одна мордочка высунулась из-под куртки, принюхалась с боязливым любопытством.
