– Не знаю, можно ли назвать это…
– Да ладно тебе, Бенингтон! Что там случилось с твоим мальчиком?
– Я не знаю.
– Но ты знаешь, что Грант очень любит скотч. Я хочу сказать, чтобы понять это, не требуется специальной подготовки.
– Знаю, сэр.
– Последние год-два с ним все было в порядке, но он ведь не всегда был таким белым и пушистым. А может случиться так, что он ушел в запой, а тебе просто не хватает духу его выдать? Знаешь, защищать его не входит в круг твоих обязанностей.
– Я его не защищаю.
Джозеф засунул горсть лапши в рот. Черные усы лоснились от глутамата.
– Послушайте, я знаю Гранта уже два года, – не выдержала Софи. – За это время он несколько раз появлялся с сильным похмельем…
– Несколько раз?
– В неделю. Раз или два приходил совсем пьяным. Но не было случая, чтобы он вообще не появился.
– А может быть, мальчик вляпался в какое-то дерьмо, о котором тебе ничего не известно?
– Не думаю.
– Так, значит, вы, ребята, все-таки водите шашни?
Софи представила себе, как поднимает со стола пресс-папье – бабочку-монарха в прозрачном шаре – и отвешивает шефу удар прямо по яйцам.
– Нет. Но я сижу напротив него каждый день. И я была бы плохим детективом, если бы не заметила, что моего напарника что-то тревожит, не так ли?
– То есть ты волнуешься?
– Да.
– А домашний пробовала?
– С ним можно связаться только по мобильному. Я уже писала ему и послала электронное письмо. Никакой реакции. Я подумываю о том, чтобы съездить к нему во Фримонт.
Вангер кивнул, не переставая жевать.
– Давай, – сказал он. – И прямо сейчас.
* * *Софи стояла перед дверью Гранта на третьем этаже его дома без лифта. Сам по себе дом был неплох, но представления о дизайне у напарника были, как у монаха.
Она еще раз постучала в дверь.
– Грант! Ты здесь?!
Никакого ответа.
Развернувшись, Бенингтон постаралась не думать, что он может сейчас лежать в квартире мертвый. Она успела обойти квартал несколько раз и не смогла найти его черный «Форд». Это, по крайней мере, внушало надежду.
Софи спустилась уже до половины последнего лестничного пролета, когда зазвонил ее телефон. Это был детектив Доббс.
– В чем дело, Арт?
– У меня сейчас был странный телефонный разговор. Смотритель заметил мужчину в японском садике, в питомнике парка Вашингтона.
– И что?
– Все очень просто. Мужчина оказался Бенджамином Сеймуром, твоим пропавшим адвокатом.
– И с ним все в порядке?
– Не совсем.
– Что это значит?
– Поезжай и посмотри сама.
Софи толчком открыла дверь подъезда и спустилась по бетонным ступенькам прямо к своему серебристому «Джи-Эм Трейлблэйзер», который она припарковала вторым рядом перед фасадом здания.
– Уже еду, – сообщила она.
– А ты где?
– Фримонт. Пусть пока за ним присмотрит патрульный.
– А что слышно про Гранта?
– Я только что отошла от его квартиры. Его там нет.
– Твой мальчик вернется. Наверное, просто загулял вчера вечером.
– Послушай, Арт!
– Что?
Сигнализация машины Софи чирикнула.
– Он не мой мальчик.
– Как скажешь…
Глава 17
Грант видел, что стоит на двух ногах, но совершенно этого не чувствовал. За последние годы он достаточно часто испытывал настолько сильное похмелье, когда кажется, что ты умер. Но оно никак не могло сравниться с его нынешним состоянием. В голове у него гремел Колокол свободы[16] – причем треснувший, – а нечто скопившееся в животе грозило вырваться наружу.
Он перешагнул через спящую сестру, выбрался на деревянный пол и бросился в туалет рядом с кухней.
Упав там на колени, он едва успел откинуть крышку стульчака, как его вывернуло наизнанку.
Он спустил воду.
С трудом поднялся.
Открыл кран, прополоскал рот и отплевался.
Вчера он немного выпил, но такого явно не заслужил.
Мортон закрыл воду и выпрямился. Спину ломило. Протерев кулаками глаза, он посмотрел на себя в зеркало – глаза набухли и покраснели, а волосы напоминали прическу из музыкального видео 80-х.
Он провел рукой по появившейся на щеках щетине.
Что-то с его лицом было не так. После пьянки и бессонной ночи справедливо было бы ожидать увидеть распухшую физиономию и заплывшие глаза. Но сегодня утром он совсем не выглядел обрюзгшим. Его лицо сейчас было тоньше, чем за все последние годы. Оно стало практически костлявым.
Грант прошел через кухню и холл к прихожей.
Отпер дверь и вышел на крыльцо.
Непрекращавшееся давление в ушах увеличилось.
Дождь прекратился, и в воздухе пахло мокрым асфальтом. Небо не очистилось, но облака были достаточно легкими, чтобы лучи солнца ослепили его. Пятница оказалась неожиданно теплой для декабря, и люди наверняка сейчас направляются в зеленые оазисы с тем чувством внутреннего удовлетворения, которое доступно только жителям городов с дождливым климатом, способным наслаждаться такой погодой.
Мимо пробежала женщина, толкая перед собой детскую коляску.
Улица наполнилась шумом транспорта.
С живой изгороди капала дождевая вода.
Порывы ветра донесли до детектива аромат далекой кофейни.
Грант посмотрел на часы. Было позже, чем он думал. Они проспали практически до полудня.
У него были грязные ногти, и он знал, что это за грязь.
Кровь Дона.
От отчаяния и боли, сжавшей ему сердце, Мортон чуть не упал на колени.
С переднего крыльца дома открывался панорамный вид на город – перед ним раскинулось озеро Юнион, серую поверхность которого расцвечивал целый флот яхт и каяков. Горная гряда была все еще затянута облаками. Дальше, на северном берегу озера, громоздились громады конструкций парка Гас Веркс, нависавшие над свежей, омытой дождем травой. Все это напоминало линию горизонта из романа в стиле стим-панк[17]. На таком расстоянии Грант не видел людей, но он мог легко представить себе, как они расстилают одеяла для пикника и как дети забираются на холм с воздушными змеями на натянутых бечевках за спиной.
Он глубоко вздохнул.
И спустился на одну ступеньку.
Затем еще на одну.
Как будто он вот так, запросто, мог окунуться в этот день.
Тупая, но безболезненная пульсация позади глазных яблок немного усилилась, и теперь ему казалось, что кто-то катает глазной нерв между мясистыми пальцами.
Еще на две ступеньки.
Мясистые пальцы превратились в острые иглы.
В животе появился комок расплавленного железа, и боль заставила его согнуться пополам. Грант схватился за живот и попытался подняться назад, на крыльцо.
К тому моменту, когда он оказался на площадке, в отчаянии протягивая руки к двери, боль стала стихать.
Полицейский, спотыкаясь, вернулся в сумрак дома.
Сестра сидела на матрасе в гостиной, подтянув колени к груди.
– И как далеко ты ушел?
– Спустился до предпоследней ступеньки.
Грант добрался до дивана и свалился на него.
– Уже блевал? – поинтересовалась его сестра. – Теперь мое утро всегда начинается с этого.
– Первым делом.
– Это не похмелье.
– Знаю.
– И дальше будет только хуже.
– Ты так пытаешься мне помочь?
– Прости.
– На улице теплее, чем в доме.
– Мне кажется, дело в температуре твоего тела, а не в доме. Тебя знобит?
Мортон не выделял озноб среди остального списка симптомов, но его действительно лихорадило.
– Ну да. Я разожгу огонь.
– Дрова закончились.
– Но мебель-то нет. – Мужчина сел и натянул одеяло на плечи. – Что происходит в этом доме, Пейдж?
– Не знаю.
– И никаких идей?
– Никаких.
– А с тобой недавно не случалось ничего странного, о чем ты забыла мне рассказать?
– Например?
– Ну…
