Долгий летний день подходил к концу. Речная заводь, куда завели груженые пиро́ги, сверкала в последних лучах солнца. Дарр Дубраули знал, что рассказ затянется до глубокой ночи, но сам он уснет. В конце концов, он уже знал эту историю в пересказе Одноухого: когда Бобриха показала подарки, а Старая Черепаха одобрительно потыкала в них пальцем и когда они покурили табак, что принесла Бобриха, пришло время Дарру Дубраули рассказать свой сон и задать вопрос.
– Старая Черепаха сразу поняла, что это значит – «искать ничего». Она и сама отправлялась на поиски, давным-давно, когда была еще молода. Нашла она ничего? Нет, не нашла, зато нашла что-то другое. А найти самое ничего никто из нас не сможет, так она сказала, ибо оно не для таких, как мы, предназначено.
«А для кого ж тогда?» – спросила Бобриха, и Старая Черепаха ответила: «Для Людей». Люди хотят самое ничего, желают его больше, чем всего другого, и считают, что оно принадлежит им. Они его никогда не находили, а если и находили, тут же теряли. И все же у Людей все время было ничто. По крайней мере, у некоторых.
«Уродливые Человечки!» – воскликнула Бобриха и шлепнула хвостом по полу, но вот ее муж-Ворона никогда о таких созданиях не слышал.
«Ну, они маленькие, – объяснила Бобриха, – но не такие мелкие, как Бурундуки».
«У них узкие волосатые личики, – сказала Старая Черепаха, – но не такие волосатые, как у Медведей».
«Они уродливые, – сказала Бобриха, – но не такие уродливые, как Жабы».
«Они ненавидят больших Людей и держатся подальше от их домов».
«Но они любят больших Людей и подносят им подарки, чтобы Люди их любили».
«Уродливые Человечки могут дать тебе ничто, – сказала Старая Черепаха. – Но захотят в обмен нечто».
«А как мне найти этих Уродливых Человечков?» – спросил муж.
«Есть Ворона, которая о них знает, – ответила Старая Черепаха. – Самая старая Ворона этого мира, и живет она на самом высоком дереве этого мира. Отыщи эту птицу и проси ее о помощи. А теперь мне пора спать». И Черепаха забралась на свой тюфяк и втянула старую сморщенную голову в панцирь.
Но нет-нет, все было не так, вообще ничего такого не случалось – курить трубку на дне озера с Черепахой, это же бред! И все же… хотя никакой Черепахи в истории Дарра Дубраули не было, в ней были и Уродливые Человечки, и совет Воронов; со временем Дарр Дубраули действительно отправился к озеру, которое Люди называют Красивым, и улетел на поиски самого ничего, к старейшей Вороне этого мира – эту историю слово за словом Одноухий узнал от него и переиначил по своему вкусу.
Она началась тем летом, когда они с Одноухим стали разговаривать друг с другом, и Одноухий узнал кое-что о жизни Дарра Дубраули. Тем летом у Дарра не было других дел – весной они с Серым Пером могли бы станцевать старый танец, как заведено, но что-то, может быть тяжесть старых утрат, их удержало. В общем, Дарр был один, и кормить ему приходилось только себя самого.
Облетая земли Людей и других, он приметил пару Во́ронов и чем-то привлек их внимание. Во́роны могут следить за Вороной по многим причинам: тесные вороньи кланы, благодаря вечной перекличке «я-тут-ты-там», часто первыми находят обильную добычу, которую могут присвоить более крупные и властные Во́роны. Но нет – эти Во́роны не просто следили за Воронами. Они следили именно за ним.
Позже, когда он сидел на своем высоком Дубе в жаркий полдень, едва слушая голоса вокруг и ни о чем не думая, Дарр вдруг почувствовал рядом крылья и обнаружил, что по обе стороны от него восседают два Ворона и пристально его разглядывают.
– Судари, – сказал Дарр Дубраули и очень почтительно поклонился. Ему помнилось, что так было принято обращаться к Во́ронам давным-давно и в иных краях.
Во́роны переглянулись и обменялись хриплыми звуками – наверное, засмеялись.
– Ты – Дарр-с-Дуба-Растущего-у-Липы, – произнес один.
– Таково твое имя, – каркнул второй.
– Мм… да, – ответил Дарр Дубраули, которого поразило, что Во́роны, которых Ворона интересует, только если от нее им есть какой-то прок, могут это знать; как и все Вороны, Дарр Дубраули знал наречие Воронов – оно было похоже на его язык, только более хриплое и суровое.
– Нас отправили тебя отыскать, – проговорил один, и Дарр Дубраули заподозрил, что это супруги, хотя Вороне трудно сказать наверняка. – Оттого довелось беседовать со многими Воронами.
– Ой, простите, – сказал Дарр Дубраули. – Но зачем…
– Не вопрошай! – приказал более крупный Ворон (может, это самка?). – Мы явились лишь для того, дабы вызвать или направить тебя.
– Вызвать или направить куда?
– Ко брегу великого озера на севере, – сказал второй Ворон, которого Дарр счел самцом. – К Вороне того края, ибо она желает видеть Ворону твоего имени пред собою.
– Правда?
Но на этом запас дипломатического искусства Воронов явно иссяк, и они приготовились улететь.
– Полетишь ли? – спросил один, а другой взглянул на небо и пробормотал:
– Не хотелось бы проделать столь долгий путь зря.
– Судари! – воскликнул Дарр Дубраули. – Я исполню ваш наказ. Но как мне найти эту Ворону?
– Вороны сказали нам лишь одно: она – старейшая из всех Ворон, та, от которой ведут начало все Вороны этого мира.
– А-а. Да?
– Лето уж старится, Ворона. Лучше спеши.
– Но почему же, – не выдержал Дарр Дубраули, – почему Вороны попросили вас, Воронов, найти меня?
Во́роны переглянулись, словно раздумывали, говорить или нет. Потом самка сказала:
– Некогда, во время ненынешнее, старейшая Ворона очень многое сделала для Воронов. Во время, коего ныне не упомнит ни Во́рон, ни Ворона. Сказывают, что случилось это, когда клан Ворон впервые явился в здешнюю страну, – проговорила самка, и, словно речь ее убаюкала, она укрыла глаза внутренними веками. – Когда высочайшие деревья были еще ростками на земле. А высокие деревья, что ныне мертвы и сгнили, были лишь побегами.
– За эту услугу, – прошептал второй Ворон, – Во́роны всегда готовы отплатить услугой Воронам.
– Не великой услугой. В должное время. И удобное.
– Но что именно Вороны сделали для Воронов? – спросил Дарр Дубраули.
– Во́роны забыли, что сделали Вороны, – сказал самец.
– Но долг не забыт, – сказала
