Камилла поджала губы, и в ее глазах появился странный блеск.
– Как вы смеете входить в наш дом и заявлять, что наша сестра, по которой мы до их пор скорбим, была убита?
– Скорбите?! – возмутился Эдгар, презрительно махнув рукой на оформление гостиной. – Да уж, я вижу. Свежие цветы и лимонное печенье. Сияющие зеркала и балы. Ваши жизнерадостные наряды, наверное, так поднимают вам настроение среди всего этого безнадежного отчаяния!
– Вон отсюда! – Камилла вскочила на ноги так быстро, что ее чашка упала на пол. Пролитый чай впитался в ворсовый ковер, оставив пятна, похожие на запекшуюся кровь.
– Аннали! – умоляюще прошептал он. – Вы знаете что-то, ведь так?
Я посмотрела в его глаза, наполненные болью, но Камилла встала между нами и заслонила его от меня.
– Роланд! – позвала она.
Глаза Эдгара испуганно расширились.
– Только не он – нет! Только не он!
В гостиную влетел Фишер, очевидно услышав шум.
– Камилла? Что случилось?
– Ох, Фишер! Слава Понту! – выдохнула Камилла, бросившись к нему. – Пожалуйста, выпроводи мистера Морриса из Хаймура. К сожалению, он нас очень сильно расстроил.
Эдгар схватил меня за руки; его потные пальцы нервно дрожали. Я оцепенела от такого неожиданного вторжения в мое пространство.
Тут подоспел Роланд и сразу принялся за дело.
– Пройдемте, сэр, – сказал он, скрутив Эдгара.
– Запросто, – отозвался Фишер, пытаясь вытолкнуть бедного часовщика из гостиной.
– Руки прочь! – огрызнулся Эдгар. – Аннали!
Я покачала головой и вжалась в кресло, чтобы не попасть под руку Эдгару, который отбивался из последних сил. Его крики переросли в ругательства, но Роланд и Фишер все же выдворили его из гостиной. После небольшой перепалки в холле входная дверь с грохотом захлопнулась.
Вскоре вернулся Фишер в распахнутой рубахе с порванным рукавом.
– Какого черта здесь происходит? Кто это?
– Жених Эулалии, как он утверждает. Хотя я в это не верю, – буркнула Камилла, поднимая свою чашку.
Фишер придвинул стул, на котором еще минуту назад сидел Эдгар, и взял из рук Камиллы чашку чая.
– Может быть, стоит сообщить властям? Он вас не обидел?
– В этом нет необходимости, – ответила Камилла. – Возможно, он сделает очередную глупость и сам куда-нибудь обратится.
Камилла окинула меня взглядом.
– Ты в порядке, Аннали? Ты какая-то напряженная.
Я будто вросла в кресло и не могла пошевелиться. Никогда не видела, чтобы человек был охвачен таким горем и яростью одновременно.
– Все в порядке, просто… Как ты думаешь, кто может быть этой тенью?
Камилла усмехнулась:
– Не было никакой тени. Эулалию не сталкивали с обрыва. – Она вздохнула, поигрывая чашкой. – Удивляюсь хладнокровию этого человека. Так нагло врать нам в лицо!
Фишер нахмурился, прислушиваясь к нашему разговору.
– Он солгал? Насчет тени?
– Насчет побега с Эулалией. Она никогда в жизни не решилась бы сбежать – особенно с ним. У нее было много поклонников получше этого.
Фишер шумно глотнул чаю и взял с подноса два печенья. Камилла внимательно следила за его движениями, а затем молча взяла десертную тарелку и протянула ему. Фишер усмехнулся:
– Да уж, мне с моими гесперусскими манерами не пристало обедать в обществе таких благородных леди, а?
– Я ничего не говорила.
Фишер по-братски потрепал руку Камиллы:
– А тебе не надо ничего говорить, Камилла. Тебя всегда можно понять без слов.
В моей голове словно перевернулся бочонок меда. С одной стороны, мне хотелось присоединиться к их веселой болтовне, а с другой – я не могла перестать думать о словах Эдгара. Эти мысли не давали мне покоя.
– Может быть, Эулалия действительно увидела что-то, чего ей не следовало? Или услышала? Она не говорила ничего такого?
Камилла нахмурилась, и ее взгляд померк.
– Нет. И ты прекрасно знаешь, что она всегда делилась с нами всеми секретами. Просто этот часовщик понял, что упустил лучшую партию в своей жизни, и теперь пытается втереться в доверие к одной из нас.
– Не говори так. Очевидно, что он любил Эулалию.
Камилла саркастически усмехнулась:
– Нас никто никогда не полюбит. После бала это стало предельно ясно. Если кто-то и проявит интерес, то только из-за наших денег, положения – словом, любой выгоды, которую можно извлечь из брака с нами.
– Ты же сама не веришь в то, о чем говоришь.
– А я не верю, что ты можешь быть такой наивной. Эдгар потерял голову от жадности и поэтому был готов закрыть глаза на проклятие.
Фишер замер с печеньем во рту, не зная, как реагировать. Я махнула рукой, чтобы он вышел: ни к чему становиться свидетелем назревающей ссоры. Фишер с благодарной улыбкой отложил тарелку и поспешил ретироваться.
– А что? – спросила Камилла, когда мы остались наедине. – Ты считаешь, я неправа?
Я подошла к роялю и забрала свои ноты.
– Я очень надеюсь, что ты неправа.
За моей спиной прозвучал тихий всхлип. Обернувшись, я увидела, что Камилла поморщилась, из последних сил сдерживая горячие досадливые слезы.
– По крайней мере, у нее был хоть кто-то. Даже если это какой-то жалкий маленький человек – он все равно мужчина.
Я положила ноты обратно на рояль и подошла к сестре. Мне больше не хотелось ссориться.
– Ох, Камилла. Ты обязательно кого-нибудь встретишь. Я точно знаю.
– И как же? Это совершенно безнадежное дело. Я умру старой девой – недолюбленной, нетронутой и нецелованной, – всхлипнула Камилла и разрыдалась.
Я гладила ее по голове и слушала причитания. В глубине души я была с ней согласна. Найдется ли когда-нибудь смельчак, которому будут не страшны никакие слухи? Я почувствовала себя совершенно беспомощной. Вот бы произнести какие-нибудь волшебные слова – и все снова стало бы хорошо!
На мгновение я замерла. Волшебные слова. Волшебные слова для волшебной двери, о которой говорил Фишер. Даже если это и глупая сказка, я хотя бы смогу отвлечь Камиллу от горестных мыслей. Хотя бы на оставшуюся часть дня.
– Ты когда-нибудь слышала о Понтовой двери?
Камилла смахнула с ресниц слезы. Ее нос покраснел, а лицо покрылось пятнами.
– О чем ты?
– Фишер говорит, где-то на Сольтене должна быть дверь богов. Они используют ее как портал, чтобы быстро перемещаться по королевству. На большие расстояния, – многозначительно добавила я.
Камилла нахмурилась:
– Звучит бредово.
– Безусловно. Но вдруг это правда? Мы могли бы путешествовать куда угодно. Делать все, что угодно, и возвращаться домой к ужину.
Камилла отодвинула в сторону выбившийся локон.
– А что Фишер? Он считает, эта дверь действительно существует?
– Он просто рассказал мне об этом.
Я решила не уточнять, что позднее он назвал свою историю чепухой.
– А где она может находиться?
Я пожала плечами:
– Он не
