«Знал».
Я понял.
– Он просил передать тебе пару слов, – продолжил Танельмо.
– Да, – сказал я.
– «Я горд тем, что видел, как фальшивый бог испугался настоящего человека».
Я ничего не ответил.
– Отдыхай, – сказал Танельмо. – Мы разбили лагерь за перевалом. Не думаю, что кто-то рискнёт к нам приблизиться. Ты поправишься, у тебя не осталось смертельных ран.
– Это займёт время, – сказал я.
– У тебя есть сутки, а потом придётся сесть в седло.
– Сяду, – согласился я.
Танельмо вышел, и мы остались с Мирой.
– Сколько? – спросил я.
– Ты же знаешь, – ответила она. – Ты всегда хорошо считал.
– Пятьдесят?
– Наверное. Но всё очень неплохо.
– Дай зеркало.
Она поднесла зеркало к моему лицу без споров. Судя по быстроте, оно было у Миры под рукой.
– Какой кошмар, – сказал я с чувством.
В зеркале отражался старик, с наполовину седой головой, обросший щетиной, с ввалившимися щеками и покрытыми красными прожилками белками глаз.
– Всё нормально, у нас в клубе и не такие годами скрипели, – сказала Мира. Она держалась великолепно, ни капли ненужной жалости.
– Слушай, девочка, если захочешь уйти от этой развалины, я дам тебе развод, – сказал я.
– Грисар, – без улыбки ответила Мира. – Я ценю твой юмор. Но теперь слушай меня. Я выношу нашего ребёнка. Если будет мальчик, мы назовём его Хазе Танельмо Грисар. Если девочка – Сеннера Грисар. Когда ребёнок родится, работать с рунами буду я – хотя бы до тех пор, пока мы не сравняем наш возраст. А ты будешь ходить в крепость Рунного Древа, говорить с магами, читать древние рукописи и разбираться в том, откуда взял свою силу Тёмный Властелин. Не может быть, чтобы наше дитё не стало великим магом. Когда он или она вырастут – они найдут Тёмного Властелина и убьют его. Может быть, мы даже доживём до этого, Грисар. Но мы уж точно вырастим нашего ребёнка, не расстанемся и не забудем всё, через что прошли. И в благородство друг с другом играть не станем. Хорошо?
– Хорошо, – согласился я. – И спасибо тебе, что удержалась от волшебства.
Мира тихо легла рядом, прижалась ко мне. Некоторое время лежала неподвижно. Потом сказала:
– Я принесу горячей воды и побрею тебя. Не хочу, чтобы ты кололся сегодня ночью.
– Эй, не слишком ли многого ты хочешь от старика, который уже должен был лежать в могиле? – спросил я.
Но она принесла бритву, горячую воду и помогла мне побриться. Потом накормила горячим бульоном. А ночью я понял, что она хотела ничуть не большего, чем хотел я.
Эттир третий
Руна девятнадцатая, Эваз
В Тёмной Империи считают Северное Царство мрачным холодным краем вечной зимы, населённым угрюмыми диковатыми людьми. В других странах, впрочем, саму Тёмную Империю считают такой же – холодной, мрачной и агрессивной.
На самом деле всё сложнее.
Лето в Северном Царстве довольно тёплое. Крестьяне успевают собрать рожь и пшеницу, молодёжь купается в реках и озёрах (где, кстати, полно вкуснейшей рыбы), овцы, коровы и маленькие северные лошадки отъедаются на пастбищах. Сколько зверья носится по лесам – вообще трудно представить жителю более цивилизованных мест!
Но вот осень – ранняя и холодная, дожди быстро становятся ледяными, выпадает снег, да такой, что только на санях и лыжах можно передвигаться, речушки и озёра сковывает лёд. Дуют сильные долгие ветра, воют метели, солнца иногда не видно неделями и месяцами. Весна приходит поздно, она холодная и слякотная, порой деревья уже покрываются листвой – и снова выпадает снег…
А лето хорошее.
Но короткое. Два месяца от силы. Остальное – зима и мало отличимые от неё весна и осень.
Первый год нам было тяжело здесь жить. Нас приняли без предубеждений – наверное, сыграли свою роль и родственники Миры, и рекомендации местной Гильдии Землеведов. Я не сразу узнал, что Танильмо написал им послание, где попросил поддержать нас и поручился, что мы не шпионы повелителя.
Денег, которые у нас были и которые мы заработали в пути, хватило на покупку маленького домика в Рунном Древе, по сути – единственном городе Северного Царства. Тут, конечно, сыграло свою роль то, что Мира безжалостно обобрала тела убитых мной магов. Серебряные цепи со звёздами деканов, украшенными драгоценными камнями, даже как лом стоили немало. Но Мира через посредников продала их обратно Академии, Школе и Мастерской магии, взяв полную стоимость.
Я по этому поводу не комплексовал. Они шли нас убить.
Мы купили дом и стали обживаться.
Через год нам стало легче.
А сейчас, через семь лет после нашего появления в Северном Царстве, порой казалось, что вся прошлая жизнь была лишь сном.
Надев тёплую куртку (лето кончалось, дрожало на грани между прохладой и первыми холодами, а я стал легко мёрзнуть), я присел на стул у порога и с кряхтением натянул тонкие летние сапоги. Прислушался к звукам внутри дома. Улыбнулся, услышав голос Миры. И тихонько вышел за дверь.
Небо ещё оставалось голубым, и солнце пока не сдавало позиции. Вдохнув чистый холодный воздух, я прошёл через садик (цветы, увы, завяли почти все), открыл низенькую калитку и вышел на мощёную камнем улицу. Выходящий из соседнего дома мастер Ингар, столяр и краснодеревщик, уважительно кивнул мне.
– Доброго дня, рунознатец Грисар.
– И тебе доброго дня, мастер Ингар, – ответил я.
Сосед был умелым мастером и хорошим человеком. Если в доме требовалось что-то починить, он давал солидную скидку. Детскую кроватку он сделал и подарил, наотрез отказавшись от платы. С одной стороны, северяне были щепетильны в делах и любую работу ценили высоко. С другой – у них был культ подарков, они любили дарить (впрочем, как и получать ответные подарки).
– Всё ли у вас в порядке? – продолжал Ингар.
– Спасибо, всё хорошо, – ответил я. – Всё ли в порядке в твоём доме?
– Спасибо, нет повода жаловаться, – ответил Ингар.
С одной стороны, это была ритуальная вежливость. С другой – я не сразу, но понял, что у северян не зазорно поделиться проблемами и попросить помощи. И точно так же отказ в помощи – если у тебя нет времени, сил или просто желания, отношений между людьми ничуть не портит. Вот если пообещал и не сделал – тут на тебя посмотрят косо. Никаких пустых «попробую что-нибудь придумать», «я тебя услышал», как говорят в Тёмной Империи, никаких причитаний и многословных цветастых речей, как принято на юге.
Либо берёшься, либо нет.
Только не говори ничего впустую.
– Я хотел спросить о рунной лампе, – мимоходом сказал Ингар. – О той, которая освещает мне верстак. Кажется, она светит всё слабее.
– Время заканчивается, – кивнул я.
– Глаза у меня уже не те, что раньше, – вздохнул Ингар. – А дни всё короче. Мог бы ты или твоя жена оживить руну?
– Мы могли бы, – кивнул я.
– Сколько будет стоить руна света на год?
– Я не знаю сейчас цены, – сказал я. – Позволь я выясню, а вечером дам ответ.
– Хорошо, – кивнул Ингар. – Скажешь, и мы обсудим.
Вот и договорились. Я узнаю цену руны света, и мы с Мирой решим, что нам важнее – деньги или время.
Боюсь, что всё-таки деньги.
Кивнув Ингару, я пошёл по обочине к крепости
