– Нахожусь в гостях у Андрея и Веры Мельник, господин адмирал.
– Ну-ка, ну-ка! – шагнул вперед Мельник. – Так это тебя, парень, я по всем тюрьмам разыскивал?
– Вероятно, меня, господин адмирал!
– Постой, а как же ты вдруг сразу в лейтенанты прыгнул?
Получалось, что адмирал Мельник окончания истории не знает, и понятно, почему. Скорее всего, выяснением подробностей занимался какой-нибудь порученец адмирала, с которым и имели, собственно, дело Андрей и Вера.
– Думаю, что как минимум половину ответа на этот вопрос я знаю, – снова вступил Моргенштерн. – Этот парень, господа, взорвал носитель «Хадж».
– Точно! – ударил себя ладонью по лбу один из незнакомых Эрику мужчин. – Эрик Минц. Вас, лейтенант, государь наградил «Звездой и Мечом», я прав?
– Так точно! – отчеканил Эрик, которому деваться было некуда.
– А у Верки хороший вкус! – хохотнул неожиданно еще один мужчина.
– У моей дочери все хорошее, – криво усмехнулся адмирал Мельник. – И вкус в том числе. Где проходите службу, господин лейтенант?
– Зачислен в ВАКУ ВКС, господин адмирал.
– Ну, ладно тогда! – кивнул Мельник. – Значит, действительно чего-то стоишь. Гуляй, ухажёр!
– Благодарю, господин адмирал!
На том и расстались.
* * *Если до разговора с адмиралами у Эрика имелись какие-то иллюзии относительно их участия в его стремительном карьерном взлете, теперь он точно знал, что к ним эта история отношения не имеет. Вернее, имеет, но лишь косвенное. Оба они – и Мельник, и Моргенштерн – совершили, каждый в свое время, какой-то добрый поступок в отношении Эрика, но и только. Остальное – дело случая. Ему просто невероятно, сказочно повезло. Подфартило, когда выяснилось, что его мозг устойчив к адаптивному интерфейсу ракетоносцев. Улыбнулась удача, когда он вышел живым из потенциально самоубийственной атаки на халифатский «носитель». «Свезло», когда небезызвестный фильм попался на глаза императору. И так раз за разом, здесь и там, в большом и малом. Ему везет – вот в чем смысл всей этой истории. Он баловень судьбы и любимец фортуны, где-то так.
С этими небесспорными мыслями он возвратился к дому, который, наверное, все-таки правильнее называть дворцом, и решил – будь, что будет, – пойти к Вере и объясниться с ней на трезвую голову. В принципе, он не знал, что станет говорить, и чего ожидать от этой встречи, тоже не знал. Но ему показалось, что виной всем его сомнениям обыкновенная недосказанность. Они с Верой были знакомы полтора года, но в то время и при тех обстоятельствах о том, чтобы поговорить с ней откровенно о таких вещах, как чувства и отношения, и речи быть не могло. А потом они полтора года не виделись, и встретились вчера только потому, что у Веры и Андрея хватило упорства искать Эрика и в конце концов найти. И это очень много говорит о Мельниках, как и то, какой праздник они ему устроили. Но если с Андреем Эрику все было более или менее ясно, то с Верой он должен был все-таки сначала поговорить.
Эрик поднялся на третий этаж и по памяти вышел к дверям, за которыми предположительно помещались покои Веры. Постоял пару мгновений, собираясь с духом, и осторожно постучал в дверь костяшками пальцев. Во дворце Мельников было много диковин, но и архаики, которую порой так любит элита имперского общества, хватало тоже. Вот и в двери надо было стучать, хотя, казалось бы, что стоило поставить сенсор или еще какую-нибудь игрушку?
Между тем на стук никто не ответил, и, выждав еще немного времени, Эрик постучал снова. В конечном итоге он сдался после четвертой попутки, – ну, не стучать же в дверь кулаком! – и осторожно тронул дверную ручку. Та поддалась, и створка двери чуть приоткрылась.
«Ну, если сказал „А“…»
Эрик тихонько толкнул дверь, и та открылась, пропуская его в комнату, которая, по-видимому, служила Вере гостиной. Сама хозяйка апартаментов сидела в кресле, развернутом к двери, и курила длинную сигарету. Из одежды на ней было что-то довольно короткое и невесомо-прозрачное, что ничего толком не скрывало, а девушка еще и ногу на ногу положила. Это, наверное, чтобы не оставалось вообще никаких тайн. В другой ситуации Эрик многое бы отдал за то, чтобы взглянуть на такое хотя бы одним глазком. Но сейчас при виде полуобнаженной, – или не совсем одетой – Веры его попросту бросило в жар. Он почувствовал, что краснеет, и замер в проеме двери, не зная, что теперь делать и что сказать. Если честно, о цели своего визита он в этот момент попросту забыл.
– А я все гадала, войдешь или нет? – Вера смотрела на него с ехидной улыбкой, и было очевидно, сложившаяся ситуация доставляет ей истинное наслаждение. – Ты бы отмер, что ли, а то неловко выйдет, если кто-нибудь по коридору пройдет.
– Ох, извини! – опомнился Эрик и шагнул назад, чтобы выйти в коридор и закрыть за собой эту чертову дверь. Но Вера ему сделать это не позволила.
– Куда?!
– Я… – опешил Эрик.
– Три шага вперед! – приказала Вера. – И не забудь притворить за собой дверь!
«Ох, ты ж…»
Эрик шагнул вперед и поймал себя на том, что отводит взгляд в сторону.
– Эрик, ты что, стесняешься? – спросила без ухмылки, как если бы сама удивилась.
– Вроде того, – честно признался он и уперся взглядом ей в переносицу.
– Эрик, а ты?..
– Два раза нет, – нашел он в себе силы усмехнуться. – Не «девушка», если ты об этом, и голых женщин видел… несколько раз.
– Несколько – это сколько? – тут же заинтересовалась Вера.
– Три. – Эрик по-прежнему считал, что честность – лучшая политика, особенно тогда, когда в голове пусто, щеки горят и во рту от волнения пересохло. Но с другой стороны, он никогда не забывал, что точность в деталях уместна отнюдь не всегда.
– Шлюхи?
Но про шлюх он рассказывать Вере не собирался ни при каких обстоятельствах.
– Да нет, – пожал плечами Эрик. – Вроде бы нет. Просто пар спускали.
– Любопытное определение, – снова усмехнулась девушка. – Можно попросить тебя опустить взгляд, а то меня дико раздражает, когда мне смотрят в переносицу.
– Губы или грудь? – попробовал пошутить Эрик.
– Лучше пока в глаза.
– Как скажешь.
Он все-таки опустил взгляд и посмотрел ей в глаза.
– Я вся внимание!
«О чем это она?» – удивился Эрик, но тут же сообразил, о чем идет речь, и понял, что снова оказался на перепутье, называемом в просторечии «сейчас или никогда».
– Получается, я тебя вроде бы люблю, – сказал он после паузы. – Только раньше даже подумать об этом не мог.
– Так любишь или «вроде бы»? Ты уж выбери что-нибудь одно, Эрик Минц, потому что я тебя люблю без «вроде бы».
«Слишком быстро, – еще больше напрягся Эрик. – Мне так много и сразу просто не переварить!»
– Люблю.
– Уже лучше, – одобрительно кивнула Вера. – А почему «даже думать не мог»?
– Потому
