– Я бы оставил тебя себе навеки, малышка-мико, – прошептал он мягко, едва слышно. – Я бы унес тебя куда угодно, куда бы нас ни отправило течение времени. Я бы любил тебя до самого конца.
Эми шевельнулась, незаметно для себя соскальзывая за границу сна. Ее сердце болело, любовь смешивалась с печалью, пока та не стала еще одним оттенком этой любви.
Широ коснулся губами ее уха:
– Что бы ни принес завтрашний день, не забывай этого, Эми.
По ее телу пробежала странная дрожь.
– Не забуду.
– Обещаешь?
Она уткнулась носом под его подбородок, желая быть еще ближе.
– Да, я обещаю.
Широ спрятал лицом в ее волосах. Крепко прижатая к нему, согретая и уставшая, Эми чувствовала легкое прикосновение ладони к спине, снимавшее напряжение, и боролась, пытаясь удержаться. Но вскоре сон взял свое. Она заснула последний раз в своей земной жизни.
Глава 24
Утро последнего дня Эми занималось ясным. Ярко светило солнце, небо было бесконечно голубым, а воздух холодным и свежим.
Стоя на коленях на подушке паланкина, Эми терпеливо ждала. Замысловатая деревянная платформа с четырьмя столбами и плоской крышей стояла на земле, окруженная пятью сохэями в красивом облачении того же цвета. Через несколько минут начнется шествие по землям храма.
В то утро Эми проснулась от шепота Широ, что люди идут в комнату, и ему пора уходить. Сонно приоткрыв глаза, она увидела его полностью одетым. Ёкай быстро поцеловал ее на прощание, превратился в лиса и прыгнул к стене, окутанный пламенем. Едва он исчез за панелью – чары, о которых она успела позабыть, – как в дверь постучали три мико и торопливо вошли, чтобы разбудить девушку.
Отсутствие Широ вызвало болезненный озноб, но у Эми не было времени об этом думать. Все началось с церемонии благословения огня в храме, за которой последовали приготовления к солнцестоянию – благословения каннуши, обряды для гармонии и спокойствия. Эми ходила к крошечному водопаду в восточной части храма и стояла под ледяным потоком в ритуале очищения тела.
Утро быстро ускользнуло. Ее одели в многослойное шелковое кимоно фиолетового цвета с узором в виде стилизованных драконов – защитников от зла, – волосы распустили, и они свободно легли на спину, как у древних императриц. Лицо, дабы придать ему благородную бледность, присыпали белой пудрой, подчеркнув глаза и щеки легкими мазками теней.
Теперь она сидела в паланкине. Шторы были откинуты, крыша защищала от полуденного солнца. Вокруг в ожидании начала расположились сохэи и каннуши. Остальные должны были присоединиться к процессии, когда она двинется в зал поклонения.
«Как странно, – думала Эми, не вслушиваясь в тихий гул голосов вокруг, – что сегодня я так спокойна». Противоречия, которые мучили ее несколько недель, бесследно исчезли, а после ночи с Широ ее сердце окутало облаком тайного блаженства. Она намеревалась сохранить этот тихий восторг внутри себя, пронести его до самого последнего момента, не позволяя ничему извне помешать.
«Я бы любил тебя до самого конца».
Что бы ни случилось, их любовь не потерять, не уничтожить. Ее единственная печаль – оставить его одного, увидев муки, которые ему причиняет расставание.
– Нельзя больше ждать, – тихо и строго сказал каннуши сохэю, ожидающему рядом с паланкином.
– Он придет. Можно дать ему еще пять минут?
– Мы должны были начать десять минут назад, – ответил каннуши, поправляя парадный головной убор. – Нам придется…
– Я здесь! – перебил все разговоры звонкий голос Катсуо. Он пробежал по тропе и остановился рядом с паланкином, прижимая ладонь к боку. – Прошу прощения. Минутку.
– У тебя тридцать секунд, – неодобрительно отрезал каннуши.
Эми выглянула. Катсуо был облачен в то же замысловатое одеяние, что и остальные сохэи, которым предстояло нести паланкин.
– Катсуо, что случилось? – спросила она тихонько.
– Ничего, – он кашлянул. – Я… потерял счет времени.
Эми высунулась чуть дальше и пристально на него посмотрела:
– Катсуо.
Он придвинулся ближе поближе:
– В лагере ёкаев была какая-то суматоха. Я пошел узнать, что случилось, но они ничего мне не сказали.
– Они нашли Изанами? – ахнула Эми. – Битва уже началась?
– Не думаю. Инари ответил только то, что «они все выяснят».
По коже Эми пробежали мурашки.
– Выяснят что?
– Да не знаю. Из лагеря исчезла половина ёкаев, так что, думаю, они имеют дело с… в общем, непонятно, – он беспомощно пожал плечами.
– Ну что ж, – произнес каннуши. – Пора начинать!
Катсуо выдавил улыбку.
– Не волнуйся, Эми. Что бы там ни было, куницуками справятся. Давай просто проживем этот день до конца.
Он занял свое место, и Эми осторожно выдохнула. Катсуо был прав. Что бы ни случилось, что бы ни происходило, она должна верить, что куницуками справятся. Ей здесь отведена своя роль.
Каннуши впереди отдал приказ. Катсуо с пятью другими сохэями взялись за шесты паланкина и подняли его. Эми придержалась за угловой столб, пока они устанавливали шесты на плечи. Когда ударили барабаны, сохэи двинулись вперед, а остальная часть процессии, состоящая из ярко и богато одетых сохэев и мико, синхронно последовала за ними.
Земли храма медленно проплывали мимо, Эми спокойно провожала их взглядом, держа голову прямо. Лицо ее было бесстрастным, как маска театра но. Она едва обратила внимание, что впереди к процессии присоединились трое «амацуками» – двое каннуши и мико в цветных одеждах и белых масках, которые она видела восемь дней назад. Позади паланкина должны были встать такие же «куницуками», но она не обернулась посмотреть. Это бы нарушило все приличия.
По мере продвижения процессии толпа зрителей становилась все плотнее, но они не были постоянными гостями этого храма. Впервые за сто лет камигакари завершит церемонию солнцестояния, и Аматэрасу спустится из Такамахары в мир смертных. В Шион, чтобы засвидетельствовать этот долгожданный день, устремились ее слуги со всей страны. Каннуши, сохэи и мико всех возрастов смотрели, как мимо них проносят камигакари, с торжественной серьезностью.
Это шествие не было веселым или праздничным, и его следовало проводить как можно ближе к полной тишине. Но, как ни странно, за процессией все же тянулся шепот, вслед паланкину то и дело доносились приглушенные восклицания. Эми же отогнала смятение и сосредоточилась на спокойствии.
Процессия достигла главной аллеи. Впереди, в обрамлении высоких елей, ждал великий храм. Двор был до отказа заполнен слугами Аматэрасу, свободным оставалась лишь дорожка посередине. Каменные плиты, разбитые во время нападения шикигами неделю назад, убрали, а щели засыпали песком, чтобы выровнять поверхность для сегодняшнего шествия.
Сохэи, шагая в такт грохоту барабанов, понесли паланкин к храму. Их товарищи и каннуши разошлись по обе стороны и остановились, так что во двор вошли только трое в масках амацуками и паланкин. Из второй половины процессии их должны были сопровождать лишь четверо в масках куницуками.
Трое в масках
