Прошлой ночью Тэнгу измучил Эми предупреждениями, прежде чем согласиться отнести ее утром в храм. Он утверждал, что этот кицунэ, скорее всего, просто лис из давно потерянных и вернувшихся вассалов Инари. Настаивал, что еще слишком рано для его возрождения. Повторял, что она наверняка не увидит и следа кицунэ, так ловко улизнувшего от взгляда воронов, которые пытались его повторно отыскать.
И все же, несмотря на увещевания, Эми не могла совладать с проклюнувшимся внутри бутоном надежды, который ждал теплого ветерка, чтобы раскрыть лепестки.
Она продолжала идти мимо деревьев. Розовые лепестки, кружась повсюду, летели к земле. Земли храма были огромны. Чтобы обыскать их, потребуется несколько дней. Где-то на границе ждал Юмэй. И пусть Эми удивилась, что он не стал ее сопровождать, она была глубоко ему благодарна. Тэнгу бы не одобрил ни ее дрожащих рук, ни горящих румянцем щек. Внутри билась надежда, и Эми не могла ей сопротивляться.
Даже если здесь есть кицунэ, напомнила себе она, даже если этот кицунэ на самом деле – тот самый, это не значит, что для нее что-то изменится. Проклятие онэнджу лишило его памяти, но в этот раз Инари должен возродиться полноценным. Велика вероятность, что он вовсе не будет испытывать к ней те же чувства.
Закусив губу, Эми остановилась у блестящего пруда. Утки с ярким оперением лениво плыли прочь, оставляя незваной гостье широкую полосу водной глади. Захваченная накатывающими эмоциями, Эми застыла, глядя на текущую воду.
По спине вдруг пробежали мурашки. Эми вскинула голову, пронзенная внезапным осознанием. Она обернулась, глядя на ветви дерева, где сто лет назад бездельничал Широ, потешаясь над Аматэрасу и утверждая, что та навещает его лишь, чтобы задумчиво попялиться в его пруд.
Но ветви пустовали, на них лишь трепетали светлые лепестки. Эми села, обхватив колени. Она могла бродить по землям храма весь день – и обойти всего лишь малую часть. Ей никогда не найти кицунэ, особенно, если тот не желает, чтоб его нашли.
Если бы он вернулся, то захотел ли увидеть ее?
Эми закрыла глаза, сосредоточившись на солнечном тепле. Она устала об этом думать. Не могла справиться с мучившими чувствами. Грудь болела, а сердце сжималось. Все было слишком неопределенным, слишком зыбким – жизнь, ее место в этом мире. Теперь, отчаянно надеясь, все ее существо содрогалось от сомнений. Куда уж больше?
Откинувшись на траву, Эми заложила руку за голову. Немного отдохнуть – и можно продолжить поиски.
Солнышко припекало, ветерок приносил ароматы лета, а шелест листьев успокаивал. Усталость давала о себе знать: изнурительный день и бессонная ночь давили так же сильно, как тревоги и надежда. Эми не заметила, как задремала.
Беспокойство проникло в сонные мысли и разбудило. Спина затекла от лежания на твердой земле, теплые лучи солнца с лихвой воздали за неудобство.
А потом что-то, кроме солнечных лучей, коснулось ее лица.
Едва уловимое касание, легкое, как шепоток, скользнуло по волосам, отведя челку.
Эми открыла глаза.
Он сидел рядом, опираясь на руку, и другой касаясь ее лица. Лисьи уши настороженно повернулись, ветер растрепал волосы так, что белые пряди упали на рубиновые глаза.
Эми уставилась на него. Сердце бешено колотилось о ребра. «Невозможно. Этого не может быть! Не может быть правдой».
– Я сплю? – прошептала Эми
Он задумчиво склонил голову набок:
– А что, похоже?
Его голос, такой родной и желанный, причинял физическую боль. По щекам Эми скатились две слезинки.
– Да, – хрипло выдохнула она.
Он помолчал.
– Хороший сон?
– Да, – слово вышло всхлипом. Его лицо было таким же, как она помнила. Каждая черта, каждая линия. – Лучший сон в моей жизни.
Кицунэ склонился над Эми и заглянул в самую душу.
– А если это не сон?
– Тогда я могу умереть от счастья.
– Ох. Ну, тогда пусть будет сон, – уголок его рта приподнялся. – Но тебе не обязательно просыпаться, если не хочешь.
– Не хочу, – Эми подняла руку, но ее пальцы застыли в дюйме от его щеки, подрагивая; слезы вновь покатились из глаз. – Если я дотронусь, это будет по-настоящему?
Кицунэ накрыл ее ладонь своей и прижал к лицу. Его кожа была теплой, осязаемой, живой. Его рука была теплой, осязаемой и сильной. Эми содрогнулась всем телом, из горла вырвались сухие всхлипы.
– Ты действительно здесь? Ты жив?
Он прикрыл глаза, прижимая ее руку к щеке, и его грудь поднялась и опустилась в медленном, глубоком вздохе.
– Да. И ты здесь, – его глаза распахнулись, в них замелькали тени. – Ты… меня помнишь?
– Помню, – хрипло отозвалась Эми. – Все помню. Я обещала, что никогда тебя не забуду.
– Верно, – мягко сказал кицунэ. – Ты обещала.
Они потянулись друг к другу одновременно. Она попыталась сесть, а он поднял ее с земли, устроил у себя на коленях. Крепко обвил руками, прижимая, и Эми отозвалась таким же отчаянным объятием. Она уткнулась ему в плечо и разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.
Он жив. Он ее обнимает. Она в его руках, а он – в ее. Жив. Он жив!
– Я думал, ты меня позабыла, – прошептал кицунэ, пряча лицо в ее волосах. – Был так уверен, что ты меня не узнаешь.
– Я никогда не смогу тебя забыть, – она подняла голову, не утирая слез. – И никогда не переставала думать о тебе все эти семь лет.
– Семь лет? Это столько прошло?
– Ты… ты не знал? Ты давно вернулся?
– Помню снег, – он прищурился. – Значит… несколько месяцев?
Она очертила его подбородок, желая прикоснуться, обнять, страшась, что он исчезнет, стоит ей разжать руки.
– Как ты смог так быстро вернуться? Юмэй говорил, уйдет столетие или больше.
– Юмэй – пессимист, – на лице кицунэ мелькнула улыбка и тут же пропала. – Мне кажется, я вернулся слишком рано. Моя ки… – Он поморщился и взмахнул рукой. На кончиках пальцев вспыхнуло и увяло пламя.
– Я слаб, как кодама посреди пустыни. Даже не могу пока покинуть эту долину. Но сила медленно возвращается, – кицунэ жадно всмотрелся в лицо Эми, словно все эти годы умирал от жажды и наконец набрел на чистый родник. – Но я должен был вернуться, пока не поздно, чтобы увидеть тебя еще раз. Пусть и думал, что ты меня не вспомнишь. Я должен был убедиться, что ты выжила.
– Я выжила, потому что ты меня спас, – прошептала Эми. – И попозже я на тебя накричу за такой глупый и безрассудный поступок.
Кицунэ невинно вздернул брови.
– Но ведь сработало, правда?
Эми не смогла удержаться от смеха. Она все еще смеялась, когда он накрыл ее губы своими, сливаясь с ней в отчаянном поцелуе. Она обвила его шею, запуталась пальцами в волосах и ответила со всей силой сдерживаемых целых семь лет горя и тоски. Не могла оторваться от него, не могла разжать рук. Растворившись в полном блаженстве, Эми могла так целоваться с ним до конца света.
Ладони кицунэ скользнули по ее спине
