Территории клана Нага, Угра — столица клана, родовое поместье Тивара.
Изана чувствовала, как ярость сжигает ее изнутри. Она плохо контролировала себя в такие моменты, а сейчас и вовсе не хотелось сдерживаться. Этот старый кретин Хару все испортил!
Он терла собственные запястья, чувствуя как шакти накапливается в каналах, подгоняемая яростью, и просится наружу.
Изана принялась нервно ходить по залу, крышка разбитого вдребезги телефона захрустела под каблуками.
— Идиот, — шипела она, не находя себе места. — Старый кретин. Где он?!
— Он еще не приехал, свамени, — бесстрастным голосом ответил молодой раб, покорно ожидающий у окна прибытия Хару.
Изана на миг замерла, разглядывая его: высокий, черноволосый тамас, недавно купленный у Вайш. Отличный экземпляр: неутомим в постели, не слишком болтлив, как прошлый, и не слишком холодный, как позапрошлый. И Изане даже казалось, что она испытывает к нему нечто похоже на нежность, но и он сейчас ее раздражал.
Какого ракшаса он так невозмутим? Все ее планы летят в саму глубокую нараку! Сорахашер в любой момент может заставить своего ублюдка говорить о том, что Нага истребили род Игал.
И Хару так подвел ее. Выбрал самого никчемного из Капи, который даже бомбу взорвать не смог. А ведь план был идеальный. Изана уже предвкушала и представляла в красках, как Сорахашер ползают по руинам башни, разыскивая своих сопляков. Это был отличный шанс лишить Сорахашер всех наследников одним махом. Настроить их на кровавую войну с Капи и наблюдать, как лев и обезьяна грызут друг другу глотки.
Конечно, она могла бы устроить взрыв и на следующий день, когда вся знать Сорахашер соберется на прием в честь Азиза, но это бы был слишком роскошный подарок для Капи. Нет, ей нужна была эта война. Нужно было, чтоб они истощили и перебили друг друга. Именно она Изана из рода Тивара, должна сделать то, что так и не решился сделать ее отец. Отобрать у Капи источники и земли Игал, а может даже и у Сорахашер.
— Приехал, — отозвался раб.
Изана вытянулась, сощурилась, напряженно глядя на дверь, шакти забурлила, рвясь наружу. Не сейчас. Айя, чувствуя злость хозяйки, вскочила с места и тоже напряженно уставилась на дверь.
Хару вошел нерешительно, не посмел взглянуть на главу клана, и тут же рухнул на колени, уткнувшись лбом в пол.
— Нара! — жалобно вскрикнул старик. — Я все исправлю! Исправлю!
— Исправишь?! — крик Изаны пронесся по всему залу, она почти готова была дать волю ярости и вскипятить этого недоумка.
— Да! Исправлю! Вот увидите! Позвольте говорить! Провидец увидел смерть Зунара и мальчишки! Он просчитал вероятность… У меня есть план! — последнюю фразу Хару проверещал, видя как Изана поднимает руки, готовясь пустить в ход свою силу.
Изана застыла, размышляя:
— Говори, — медленно сказала она. Ей все сложнее было сдерживать сконцентрированную мощь, она начинала жечь ее изнутри.
— Наш план не совсем провалился, — быстро затараторил Хару. — Действия Тафари Эду все равно настроят Сорахашер против Капи. А Азиз Игал умрет. У нас еще остался осведомитель из Преданных Сорахашер, если мы предложим ему больше и дадим в помощь нирмала-ракту, он убьет мальчишку.
Изана больше не могла сдерживаться, сила жгла вены, она швырнула сгусток. Хару прикрыл лицо руками, вскрикнул, но вместо него на пол упал раб. Он хрипел, выл, содрогался в конвульсиях, изо рта текла пенистая черная кровь, а кожа краснела и покрывалась волдырями. Изана почувствовала облегчение.
— Хорошо, — холодным тоном сказала она. — Я разрешу тебе использовать невидимку, хотя я и берегла его для особых случаев. Но в этот раз, Хару, все должно пройти идеально. Мальчишка должен умереть. А иначе…
Изана указала взглядом на застывшего в немыслимой позе, теперь мало напоминающего человека, раба.
— Все будет сделано в лучшем виде, Нара, — на выдохе сказал Хару.
Глава 17 или «Утро в башне»
Всю ночь меня мучали кошмары. Обрывки прошлой жизни, обрывающиеся тьмой. Взрыв в небе, горящий у меня на глазах родительский скайер, летящие стремительно на землю обломки. Ужас, отчаянье и безысходность. Бессилие и ненависть. Закрытые гробы, заплаканные бледные лица сестер, строгое лицо соцработника и приют. Хесус и его выжженное кислотой перекошенное от злобы лицо. И бесконечно зовущий меня голос, отдающий звенящим могильным холодом:
— Никита… Никита…. Впусти меня! Ты мне должен! Впусти-впусти-впусти…
Этот голос пугал и одновременно вызывал странное чувство печали и тоски. Я уже слышал его. Что оно хочет? Черная тень, горящие желтым глаза.
— Что тебе нужно? — мой голос во сне звенит глухо, утопая во тьме.
— Отмщения… — шипящая злость, перерастающая в вопль отчаяния. — Ты должен впустить! Отомстить!
Я несколько раз просыпался в холодном поту и снова засыпал, проваливаясь в бред.
А утром меня разбудил Сэдэо. Спросонья даже не понял, что происходит и что здесь делает мастер. Хотя, когда и окончательно продрал глаза, все равно не понял, когда он успел приехать.
— Тренироваться нужно каждый день, — резким движением одергивая штору и пропуская в комнату слабый утренний свет, заявил мастер.
Да что б его, еще ведь даже толком не рассвело! Я взглянул одним глазом на часы на прикроватном столике. Пять утра, а ведь я лег, когда маленькая стрелка давно перевалила за двадцать шесть.
Может, лег бы и раньше, но мне пришлось долго и нудно разбираться с охранниками и Зунаром, которых я застал в коридоре, возвращаясь ночью с крыши. Да и после вчерашних событий можно было на день отложить тренировки.
Но Сэдэо так не считал. Короткими подбадривающими фразами он согнал меня с кровати, заставил умыться и натянуть на себя костюм для тренировок. Я запоздало удивился, что костюм — просторные штаны и короткий халат без рукавов, — сидит на мне отлично и совершенно не жмет.
Мастер потащил меня к лифту. Я попеременно закрывал то один глаз, то другой, как будто так можно было выспаться. Спать хотелось так сильно, что мне казалось, такие манипуляции помогают. Мысленно я клял Сэдэо, а заодно и всех жаворонков, предпочитающих подрываться, как только солнце забрезжит на горизонте. Потому что сам я сова. Может я раньше ею и не был, но сейчас я точно уверен — я сова. Пришел бы урджа-мастер ко мне ночью, я был бы бодр, полон сил и энтузиазма для новых свершений, а сейчас я просто хотел спать.
Мастер вжал кнопку с замысловатой острой, как китайский иероглиф, цифрой четыре, и мы поехали вниз. Что там, на четвертом этаже? После третьего уже не допускают посторонних, но там еще и не начинаются родовые этажи.
Я, прислонившись лбом к стене, прикрыл глаза и продолжал дремать. Как бы хотелось, чтоб этот лифт ехал и
