- Это клятва, - зачарованно произнесла ведьмачка.
- Первая и единственная, которую я приношу не раздумывая, - твердо ответил Геральт.
Ночь медленно заволакивала в свои сети бескрайнюю тишину, разжигая в сердцах любовников пламя, сравнимое лишь с огромным кострищем, завершая их соединение, заканчивая несказанные слова, обрисовывая в единое целое их души, успевшие настрадаться и намучаться за жизнь.
Над отдаленным курганом, сокрытом пеленой плотного слезоточивого тумана, поднимался столб черного пламени, который пронзал ночное небо. Вороны облепили близлежащие деревья смолью своих крыльев, разрывая тишину пронзительным криком. Утопцы и болотные бабы повылезали из топей, чтобы насладиться кровавым пиршеством.
Старая ведьма плела длинную темную косу из нитей, окунутых в свежую кровь, ради которой загубила десяток человеческих жизней. Земля разразилась страшными страданиями, содрогаясь при каждом движении пальцев Пряхи. Когда ведьма запела о жутком изваянии, в которое будет помещено прекрасное тело молодой Ласточки, вороны взмыли к небесам, образовав над темным курганом живую воронку, поглощавшую лунный свет.
- Уже скоро, - проскрипела Пряха, поднимая голову и обнажая гнилые, уродливые зубы. – Скоро, сестры, вы будете отомщены. Ласточка и Волк кровью заплатят за вашу смерть.
========== Глава 7. Когда кровь стынет в жилах ==========
Между сном и явью временами проводится очень тонкая грань. Топи, околдованные темными чарами, сделали свое дело.
Под сенью терпкого, дурманящего забвения, когда Ласточка пребывала в мире сладости и вымышленных страстей, мешающихся с грустью и страхом, ее сознание забирало в неизведанные дали свою обладательницу, открывая запретные границы, хранящиеся под оковами печатей и древних рун. Безграничные просторы, открывающиеся перед Цири, были опасно пленительны, позволяли дышать полной грудью, проникали в самое нутро, поселяясь там незыблемым слоем плотного песка.
Терпкий аромат камелии – ее собственного тела – вскоре угас. Девушка чувствовала сильный запах гари, который с каждым шагом заволакивал обоняние, стирая все остальные признаки того, что мир еще не утратил толики реальности. Босые ноги при каждом шаге взбивали теплый, искрящийся песок, забирающийся между пальцами и приятно ласкающий кожу. Ее безмятежность постепенно начала сменяться тревогой, окутывающей сознание неприятным жжением в висках и пояснице. Звуки страстной любви, исходящие из недр этой странной пещеры, которая была увешана кристаллами через каждые пару вздохов, и отражающиеся от стен внезапным эхом, резали слух не хуже заточенного ножа.
Один из голосов – мужской - был до боли знаком пепельноволосой ведьмачке.
Она все глубже погружалась в цепкие когти кошмара, оттеняющего ее собственными искаженными желаниями.
Увитая лианами лестница, возникшая буквально ниоткуда, спускалась далеко вниз, освещенная настенными факелами в причудливых канделябрах, она манила своей искрящейся красотой, заставляла против воли ступить на первую ступеньку.
Цири сделала шаг и тут же пожалела об этом. Холодный камень заставил короткие мурашки пробежать по всему телу. Ноги понесли ее вниз со скоростью бега, не слушаясь, но и не спотыкаясь. От изрытых кристаллами стен пещеры не осталось и следа. Девушку окружали каменные, источавшие, словно живые, тепло глыбы с причудливыми фигурами людей и эльфов в позах откровенных, страстных, любовных, пугающих.
Массивная деревянная дверь возникла перед Ласточкой так же внезапно, как и лестница, которая мгновение спустя растворилась в воздухе. Звуки, доносившиеся из-за нее, стали еще отчетливее. Это была страсть, звериная и бешеная, необузданная для человеческих тел. Девушка могла поклясться, что слышала звук разрываемой когтями плоти. Хрустальная ручка с гулким щелчком повернулась, дверь толкнул налетевший откуда-то сверху порыв ветра, взъерошивший волосы Цири.
- Геральт? – тихо позвала она, не веря собственным глазам, не желая принимать увиденное.
Картина, открывшаяся перед ведьмачкой, сдавила горло удушающим спазмом, пальцы рук онемели, словно от холода, взор заволокла пелена обиды и слез. На ложе из плетеных корней златолиста Белый Волк, в порывах похоти издававший звериные рыки, в быстром, нещадном темпе терзал лоно рыжеволосой чаровницы, чьи заостренные когти до мяса впивались в мужскую спину, сливаясь с ней в диком танце соития. Она старалась кричать, но всякий раз голос ее обрывался, приглушенный страстным поцелуем. Каждое движение любовников, каждый их брошенный взгляд выдавал неземное наслаждение процессом, свидетелем которого стала ведьмачка.
В какой-то момент рыжеволосая незнакомка взглянула на Цири своими мутными темно-синими глазами, на устах ее заиграла дьявольская улыбка, обнажавшая ровные белые зубы с заостренными клыками. От этого взгляда у Ласточки перехватило дыхание, руки задрожали в бессильной злобе. Она схватилась за горло, стараясь словить глоток воздуха, но каждая попытка превращалась в хрип и выплескивавшуюся на язык кровь.
Когда металлический привкус во рту стал невыносим, девушка вдруг оказалась на том самом ложе из плетеных корней златолиста. Белый Волк до исступления и безумства терзал уже ее лоно, врезаясь в Ласточку с желанием истинного хищника, возводя ведьмачку к вершинам наслаждения, окуная ее в беспамятную эйфорию слияния с тем, кого Цири желала более всего, а зеленые омуты глаз глядели на рыжеволосую ведьму, стоявшую в дверях и по-прежнему дьявольски улыбающуюся…
Ласточка распахнула глаза посреди ночи. Вся в холодном поту, она не чувствовала ни страха, ни боли, лишь неуемное желание, обжигающее вены горячей кровью. Но, вопреки порывам, двигаться девушка смогла не сразу, просто лежала несколько минут, словно прикованная невидимыми кандалами, уставившись в потолок, изнемогая страстью и яростью бессилия. Ее желание становилось все более осязаемым, а нетерпение затягивалось в тугой узел внизу живота, куда стекались потоки необъемлемой страсти и вожделения.
Цири гневалась внутри своего невидимого заточения, не понимая причины бездействия. В этот темный час ей хотелось только одного – Геральта. Но что-то сковывало девушку, не давало прорваться к яркой цели. Это заставило ведьмачку прибегнуть к крайним мерам.
Закипающая энергия набирала силу, входила в полноводное русло, чтобы выплеснуться и освободить свою хозяйку от невидимой сковывающей хватки. Ласточка прикрыла глаза, опустила тяжелые веки, почувствовала, как по телу бежит поток, разрывающий на своем пути все заслоны. В голове зашумело, стая черных воронов пронеслась в сознании, создавая плотную пелену, сквозь которую лился поток освобождения.
Цири не знала этого, но чары старой ведьмы, пришедшие со сном, отозвались темным желанием в теле девушки, заставили ее использовать дар бессознательно.
Луна ознаменовала полночь, когда Ласточка на нетвердых ногах дошла до комнаты, где горел камин, разнося тепло по всему дому. Белый Волк сидел на ковре у огня, натянув сверху только штаны, пытаясь что-то высмотреть в оранжево-красных язык пламени. Приближение девушки он заметил не сразу, будучи увлеченный созерцанием только ему понятных дум.
- Цири? – повернул голову мужчина в полном удивлении, когда присутствие Ласточки стало невозможным не замечать. На ней не было абсолютно ничего из одежды. – Тебе надо
