Дита подняла голову и зверски посмотрела на дворянина, раскорячившегося в позе звезды среди толстых ветвей. Фонарики очень ярко освещали молодое, слегка болезненное лицо, нездоровый цвет которого только подчеркивал синий бархатный дублет, порванный в нескольких местах.
— Ой, да ты молодая, — удивился молодой кавалер, — а седая такая почему?
— Да вот, — кряхтя Дита взобралась на толстую ветку, на конце которой покачивалось золотое гнездо, встала на четвереньки и поползла к возможному вместилищу яйца феникса. — Прикончила я одного дворянчика, особо жестоко… Вилкой затыкала, до смерти. А потом в себя пришла, увидела этот кошмар и поседела. Твою мать! — в гнезде оказался ворох конфет в цветастых обертках, но никакого яйца там не было.
Кавалер издал невнятный булькающий звук, но, к превеликой радости Диты заткнулся и, подгоняемый совсем недобрыми словами своей дамы сердца, полез дальше. Женщина решила не тратить время на гнезда, которые были под ее соперником, а полезла выше, в надежде найти яйцо там, где дворянин еще не бывал. Аккуратно переставляя ноги и руки и морщась от лезущих в лицо листьев, женщина добралась до самого верхнего гнезда на дубе и сунула туда руку. Конфеты полетели вниз, видимо одна из них попала кому-то в глаз, потому что снизу раздался возмущенный вскрик. Дита поудобнее устроилась в развилке толстых ветвей и принялась заглядывать во все гнезда, которые могла рассмотреть из своего положения. Дворянин же уверенно полз по толстой ветке к плетенке из золотых веточек, которая была ловко спрятана среди листьев дуба. Дита глянула в ту сторону и в ужасе увидела, что в гнезде, до которого грозил вот-вот добраться вяленький кавалер, поблескивает инкрустированное разноцветными каменьями яйцо.
Решать надо было быстро. Женщина заметила, что прямо над той веткой, по которой карабкался дворянчик есть другая, потоньше, зато по ней можно было добраться до самого яйца и схватить его сверху. «Ну, я же не сто кило вешу», — рассудила Дита и полезла по веточке.
Увы, чтобы проклятая деревяшка треснула и обломилась, хватило даже дитыного веса. Издав приглушенное уханье, увлекая за собой кучу листьев, мелких веточек и несколько фонариков, женщина рухнула прямо на дворянчика, который уже тянул свою ручонку к яйцу феникса. Не выдержав резко удвоившегося веса, ветка, по которой карабкался кавалер, тоже сломалась…
Дита плашмя рухнула на траву. Рядом, громко постанывая, приземлился и кавалер. Сверху на женщину посыпались остатки золотого гнезда, ошметки коры, ворох листьев. Треклятое яйцо покатилось по траве, а за ним, задрав юбки, с победными воплями кинулись придворные дамы. Но не могла Дита упустить победу из рук, когда та была так близко. Кое-как приподнявшись, не обращая внимания на слегка размытый и покачивающийся мир вокруг, она на четвереньках подползла поближе, а затем отчаянно оттолкнулась от земли руками и ногами.
Придворные дамы укоризненно покачали головами и разошлись, не выдержав такой наглости и вульгарности, а Дита, тяжело дыша, перевернулась на спину, сжимая в руке яйцо феникса.
Мокрый и раздраженный Геральт приехал на террасу, где они расстались получасом ранее, верхом на единороге. Точнее, на белом коне, который играл роль единорога, поскольку сам рог красовался уже не на голове животного, а был крепко сжат в кулаке ведьмака.
Дита сидела на красивой мраморной лавке, переводила дух после охоты за яйцом феникса и искренне ненавидела замок Боклер со всеми его обитателями, включая досточтимую княгиню. Сама же Анна-Генриетта как ни в чем не бывало подбежала к ведьмаку и радостно продемонстрировала ему яйцо:
— Смотри, Геральт, я добыла яйцо феникса!
Дита возмущенно уставилась на спину княгини, но не нашла в себе сил даже возмутиться такому бесцеремонному присвоению ее заслуг. Как бы там ни было, именно Дита сперва лазала по дубу, а потом своим телом спасала яйцо от когтистых лапок придворных барышень.
— Прекрасно, — ведьмак спешился, — у меня есть ключ и одна подсказка.
Дита отрешенно наблюдала за тем, как Анна-Генриетта и Геральт склонились над подсказками, извлеченными из рога единорога и яйца феникса. Кто-то в саду затянул печальную песню о любви, а под самой террасой, укрытые в тени кустов, дамы обсуждали отвратительное поведение некого седовласого мужчины, который нахально отобрал у господина-де ла Шанса золотую рыбку.
— «Первый слог мой в тепле, второй у лисицы, а третий хранят все придворные лица»… Что за ересь? — возмутилась княгиня.
— Лисица… — Геральт почесал подбородок. — Может, где-то здесь есть грот или пещера… Лисица живет в норе.
Дита выразительно хмыкнула.
— У тебя есть идея? — тут же взбеленилась княгиня. — Если есть — выкладывай скорее! Не заставляй нас ждать! Каждая минута на счету!
Женщина потерла уставшие, зудящие ноги:
— Это же обычная шарада, — сказала она, поднимаясь. — Возьмите первый слог от «тепла», второй от «лисицы», а третий от «лица» так, чтобы получилось слово…
— Теплица! — воскликнула Анна-Генриетта. — Геральт, ты говорил, что у тебя есть ключ! Покажи его… Да-да, — закивала она, едва завидев ключик, который ведьмак достал из кармана, — у нас есть теплица, которая запирается именно на такой ключ! Давай быстрее!
Ведьмак и досточтимая княгиня Анна-Генриетта бодро потрусили по ступенькам в сторону теплиц. Дита, разумеется, потащилась за ними, проклиная все на свете. Безумный день никак не хотел заканчиваться, а женщина чувствовала, что ее силы на исходе, как физические, так и моральные.
Теплицы располагались в самом темном участке замковых садов. Вела Анна-Генриетта, которая прекрасно ориентировалась среди множества дорожек, живых изгородей, скульптур и строений из дерева и стекла, предназначенных для того, чтобы защищать от снега самые теплолюбивые сорта растений и рассаду.
— Это здесь! — княгиня указала пальцем на одну из теплиц, дверь которой действительно была заперта на висячий замок.
За стеклом смутно виднелось какое-то движение, и Дите вдруг очень захотелось, чтобы это был Мильтон де Пейрак-Пейран, который просто решил размять ноги.
Геральт снял замок, открыл дверь, и острый запах крови ударил в нос.
Мильтон действительно был в костюме Зайца, но, увы, беднягу настиг хищник… Пол в теплице почернел от пролитой крови, а то, что убило барона, сверкнуло желтыми глазищами, взмахнуло острыми когтями и выскочило прочь, высадив стекло. Геральт помчался следом…
«Куда же он? Без эликсиров нельзя! А вдруг его ранят», — мысли пронеслись в сознании женщины со скоростью галопирующего коня и она, вырвав рукав из рук вцепившейся в него Анариетты, побежала за ведьмаком.
***
Она бежала, задыхаясь, не разбирая дороги, повинуясь какому-то внутреннему чутью. Геральт и Бестия давно скрылись из виду, но Дита была уверена в том, что движется правильно. Вот мелькнуло удивленное лицо лежащего на земле человека, видимо,
