Жилище редгарда, представляющее собой рукотворную камеру, выбитую прямо в горе, впечатляло. Высокие потолки с массивными люстрами, множество ковров с затейливыми узорами на стенах и полу, красивая полированная мебель. Валентина невольно вспомнила Тониллу, когда рассматривала убранство дома Эндона, – очевидно, любовь к лоску и роскоши была присуща всем темнокожим уроженцам Хаммерфела.
- Присаживайтесь, – переваливаясь, хозяин отправился на кухню.
Троица разместилась за большим столом, на котором красовались серебряные кувшины и подсвечники, а Пуш устроился у очага.
Пока Эндон возился на кухне, Бриньольф сказал, понизив голос:
- Это – наш скупщик и крупнейший местный ювелир. Он на хорошем счету в городе, поэтому нам нельзя его подставлять, попадаясь. Жена Эндона, Кера, не знает о его отношениях с Гильдией, поэтому сейчас мы – просто его знакомые, приехавшие в Маркарт по делам.
- Так что тебя привело в наши края, Брин? – редгард вернулся с кувшином и несколькими кубками в руках. – Еда сейчас поспеет, – добавил он, усаживаясь и разливая питьё.
- Скажи, друг, до твоих ушей не доходили слухи об арестах? – осторожно начал рыжеволосый норд, отпив из кубка.
- Ты о тех двух ворах, которых поймали на попытке залезть в Сокровищницу? Парень и девушка, кажется.
- Так ты в курсе? – выдохнул Бриньольф.
- Только слепой и глухой может не знать об этом,- тёмные глаза Эндона блеснули.
- Значит ты знаешь, куда их отправили? – вербовщик Гильдии сделал ещё один большой глоток.
Валя, решив последовать примеру норда, тоже отпила из своего кубка и с трудом подавила приступ кашля, когда кислющее пиво пошло не в то горло.
- Известно куда, в Сидну, – пожал плечам редгард, а Нируин и Бриньольф разом сникли.
- Проклятье, – выругался босмер, а вербовщик зло ударил кулаком по каменному столу.
- Этого я и боялся,- мрачно изрёк норд.
Эндон с интересом наблюдал за реакцией своих гостей, и взгляд его задержался на Вале, которая не могла понять, чем именно так расстроены её спутники.
- Сидна, – пояснил редгард, не сводя глаз с женщины, – это серебряная шахта, а по совместительству – тюрьма. Самая надёжная тюрьма Скайрима, а, возможно, и всей Империи.
- Ты хочешь сказать, что оттуда невозможно выбраться? – переспросила Валентина.
- Можно, – редгард улыбнулся, показав белоснежные зубы, – только если стража сама открыла тебе ворота. А если ты их взломал, то не пройдёшь и половину тоннеля, ведущего к выходу. В Сидне гниёт сам Маданах, – прибавил ювелир, очевидно считая, что это имя знакомо собеседнице, – а его много раз пытались вытащить оттуда.
- Ладно, Эндон, – прервал разговорившегося хозяина Бриньольф, – покажи, лучше, где мы сможем отоспаться с дороги.
Редгард с трудом оторвал любопытный взгляд от единственной присутствующей женщины, и указал на лестницу, ведущую в подвал.
- Как всегда, всё в вашем распоряжении. Поесть я принесу туда, очаг разведёте, воду нагреете.
Когда трое путников и собака оказались в просторном подвале дома Эндона, обустроенном ничуть не хуже верхнего этажа, разве что серебра там было поменьше, Бриньольф резко повернулся к Вале.
- Откуда ты свалилась, Валли? – в зеленоватых глазах норда мерцал недобрый огонёк. – О Сидне знают даже дети по всей Империи!
От объяснений опешившую Валентину спас Нируин, который вклинился между ней и рассерженным нордом.
- Брин, знай меру, – твёрдым голосом сказал босмер и добавил, бросив взгляд на подобравшегося Пушка. – Нельзя, Пуш.
- Шорова борода, Нируин! – вспылил вербовщик. – Она не знает ничего о Скайриме, зато дерётся на мечах так, как не дерутся иные легионеры. Она ездит верхом, будто в седле родилась, а на её руках только сошли мозоли от поводьев!
Женщина озадаченно уставилась на свои ладони. Очередной промах, в своём мире она всегда ездила верхом в перчатках, поэтому в путешествиях зачастую натирала ладони до крови. Это было, но никто прежде не обращал на такие мелочи внимания, никто, кроме Бриньольфа.
- Она по ночам кричит о колдунах, демонах, ведьмах и тут же вещает о каких-то телефонах, теле... телевизерах и комп... Да даэдра его знает, о чём! И ты, хренов босмер, этого не видишь и не слышишь? – продолжал возмущаться норд.
Нируин с королевским спокойствием выслушивал вопли собеседника, но Валентина не отличалась такой выдержкой.
- Прекрати говорить обо мне в третьем лице, – грозно начала она, наступая на Бриньольфа.
- Стой, Валли, – отрезал эльф, схватив женщину за предплечье. – Мы не будем проливать кровь в этом доме, а значит – молчи, если не хочешь сама объясняться.
Валя замолчала, а босмер повернулся к норду, запасы возмущений которого, по-видимому, иссякли, поэтому он просто стоял, отдуваясь, будто разъярённый бык.
- Я не страдаю слепотой, друг мой, – Нируин говорил тихо, но янтарные глаза эльфа смотрели холодно, а черты лица заострились, что говорило о том, что с вором сейчас лучше не спорить. – Я всё вижу и слышу не хуже тебя, и если уж я молчу, значит, на то есть свои причины. Если ты спросишь меня, стоит ли доверять этой женщине, то я отвечу: стоит. Если ты спросишь меня, знаю ли я что-то о ней, чего не знаешь ты, то я отвечу: знаю. Она издалека, и, как видишь, сейчас ей не сладко. Поэтому будет лучше, если ты просто смиришься с тем, что твоему длинному носу не суждено побывать во всех щелях и разнюхать всю правду, Бриньольф.
На могучей шее норда раздулись вены, а кровь прилила к широкому обветренному лицу. Валя поймала себя на том, что как дура любуется разгневанным мужчиной. Нируин и Бриньольф ещё какое-то время сверлили друг-друга взглядом, не обращая внимания на предмет их спора. Что касается самого предмета, то она, решив дать своим спутникам разобраться самостоятельно, стянула с себя надоевшие сапоги и плащ, и растянулась на широкой каменной кровати и добротным соломенным тюфяком на ней.
Босмер и норд разошлись молча, как по команде, и спустя несколько секунд в подвал скатился Эндон с подносом, нагруженным всякой снедью.
- Чего вопите? – добродушно поинтересовался редгард, но вопреки лёгкому тону, его глаза напряженно скользнули по перекошенным лицам гостей.
- Производственные проблемы, – буркнул Бриньольф, принимая поднос из рук хозяина. – Спасибо Эндон, мы, пожалуй, вздремнём.
- Конечно, – кивнул ювелир, – там в миске сырое мясо, это для пса.
Пушок, словно поняв о чём речь, вильнул хвостом и принялся скакать вокруг рыжеволосого норда.
Ели в звенящей тишине. Валентина по очереди поглядывала то на одного
