Но вдруг без каких-либо дальнейших возражений привратника ворота щелкнули и начали медленно открываться.
Женщина необычных привычекЛучики света впереди, как оказалось, исходили от гирлянд разноцветных лампочек, висевших на ветвях деревьев, и были единственным источником освещения, пока автомобиль Найквиста двигался вдоль подъездной дорожки. Он посмотрел через лобовое стекло, и последний поворот вывел его на очищенный участок. Перед ним появилась резиденция Бэйла – большой особняк с раскинувшимся по левую руку ухоженным ночным садом. Площадь освещалась тусклыми декоративными лампами, свет которых пробивался сквозь капли дождя.
Припарковав машину в тени, Найквист вышел, и к нему тут же подошел охранник. Он был одет в черное и выглядел как ночное существо с блестящими красными глазами. Такой эффект создавался из-за специальных очков ночного видения, сидевших у него на носу. Рядом с ним взрыкивала собака. Под безмолвным наблюдением охранника Найквист направился к входной двери. Как только он подошел, дверь открылась, и окликнувшая его по имени горничная повела мужчину в зал.
Дом просто кишел старинными вещами, но их красоту было почти невозможно разглядеть из-за тусклого освещения. Найквист, по контрасту к обстановке, выглядел ужасно. Он промок, продрог до костей и все еще трясся от нервозности ситуации, приведшей его сюда. Молодая горничная проявила большой интерес к его внешности, приблизившись к нему. Найквист, нервничая, вытер лицо носовым платком. Горничная улыбнулась.
– Вам очень повезло, мистер Найквист. Мы спим только тогда, когда спит миссис Бэйл, – очень тихо, почти шепотом сказала она. – Сюда, пожалуйста.
Они прошли в прихожую, стены которой были увешаны картинами, написанными маслом. Некоторые из них были очень большими и весьма впечатляющими. Каждое из огромных полотен мерцало неярким свечением. Темноту комнаты рассеивали лишь эти слабые лучики света.
Горничная остановилась.
– Она нечасто соглашается встретиться с кем-либо. Но я должна предупредить вас…
– Продолжайте.
– Не ожидайте от нее слишком многого.
Горничная развернулась, чтобы двинуться дальше, но Найквист нежно взял ее за руку.
– Скажите…
– Мелисса.
– Мелисса, вы хорошо знаете дочь миссис Бэйл?
– Элеанор? Да. Хотелось бы думать, что мы друзья. Ну, если отношения между такими разными людьми можно назвать дружбой.
– Отношения?
– Я наемный сотрудник. Служанка.
Найквист сжал руку горничной чуть сильнее.
– Я на стороне Элеанор. Вы должны верить мне.
Мелисса выглядела обеспокоенной. Оглянувшись, она посмотрела туда, где стоял еще один охранник, внимательно наблюдавший за ними, и сказала ему:
– Все в порядке, Джейкоб. Я в норме.
Охранник насторожился, но промолчал и не двинулся с места.
Найквист снова склонился к горничной и прошептал:
– Просто скажите мне, где находится Элеанор. Больше ничего.
– Я не могу сказать.
– Но вы же знаете, где она?
Голос Мелиссы изменился, приобрел деловую окраску.
– Подождите здесь, пожалуйста, – сказала она и поспешила войти в комнату.
Найквист посмотрел на охранника, кивнул ему, но ответа не получил. Маятник высоких напольных часов медленно раскачивался взад-вперед, создавая низкий звук. На старинном циферблате было почти двадцать минут третьего, что, похоже, соответствовало времени, которое назвал ему привратник. Дом жил по собственному времени. Найквист почувствовал обычную подавляющую необходимость изменить время на своих наручных часах, но сдержался. Он взглянул на циферблат: часы все еще показывали семь минут восьмого. В это время охранник кашлянул и пристально посмотрел на него. Найквист подошел к ближайшему произведению искусства – крупной картине, написанной маслом, на которой художник изобразил жуткий мрачный пейзаж, где тени невидимых людей застыли на земле между странно выглядящими башнями и арками. Картина была подписана «де Кирико» [8]. У Найквиста возникло ощущение, что пейзаж вполне может быть подлинником. Он как раз разглядывал абстрактную мраморную скульптуру, когда двери снова открылись, и появилась Мелисса.
– Миссис Бэйл сейчас вас примет.
– Спасибо.
Она широко распахнула дверь, и Найквист вошел в комнату.
Первое, что он отметил, – это звук. Комната была тускло освещена, как и все остальные, но звук тиканья и звона наполнял мрачное пространство настолько, что ему казалось, что он очутился внутри какого-то прибора. Его глаза медленно приспособились к мраку, и, удивленно оглядевшись, он увидел, что на каждой отдельной стене и стеллаже висели и стояли часовые механизмы разных форм и степеней древности. Туда-сюда раскачивались маятники, на циферблатах вращались стрелки, жужжали и щелкали механизмы. Найквист отметил, что ближайшие к нему часы показывали без двадцати минут четыре – время, совершенно не совпадавшее с тем, по которому, как он считал, живет дом. Очевидно, что в этой комнате часы не соответствовали общей временной шкале. И вдруг, осмотревшись, он понял, что каждый циферблат показывал примерно одно и то же время: без двадцати минут четыре.
Он услышал голос, мягкий голос женщины, повторяющий одно и то же слово:
– Время, время, время. Время, время, время, время, время. Время, время. Время, время, время, – голос снижался почти до шепота и сливался с постоянным тиканьем в комнате. – Время. Время, время, время. Время, время…
Мать Элеанор Бэйл выглядела как живой призрак некогда поразительно красивой женщины. Ей было около пятидесяти, но кожа имела бледный оттенок, как у тех, кто почти никогда не видел дневного света, а выражение ее глаз напомнило Найквисту о взгляде его собственной матери на фотографиях. Как будто эти глаза смотрели на какой-то другой, совсем не похожий на современный мир.
– О, взгляните на время, будьте добры. Вы опоздали! Я не знаю. Ужасное дело. – Она металась между часами, переводя стрелки. – Как бы я ни старалась, всегда что-нибудь да не так. Неправильное время. Вот и сейчас! – Переведя стрелки на больших часах на каминной полке, она на секунду остановилась, и на ее лице возникло удовлетворенное выражение, но потом заметила, что стрелки на других часах уже сдвинулись, и бросилась к ним.
– О, Боже. Посмотрите на время. Разве это время? – воскликнула она и начала переводить стрелки на этих часах. Найквист понял, что она пытается добиться, чтобы все часы в комнате всегда показывали одно и то же время: без двадцати минут четыре.
Это была невыполнимая задача.
– Миссис Бэйл?
Женщина застыла на месте, ее тело внезапно напряглось. В это мгновение она выглядела как маленькая девочка, пойманная на каком-то неприличном поступке, а затем повернулась и, очевидно, впервые четко увидела Найквиста.
– Что вы здесь делаете? – спросила она надтреснутым голосом, одновременно открывая ящик стола. – Что вы делаете в моей комнате? Выйдите отсюда!
– Я пытаюсь найти…
Она вытащила из ящика какой-то маленький металлический предмет. Найквист увидел, что это было, и замер.
– Этот пистолет подарил мне мой отец, – сказала она, – на мой шестнадцатый день рождения. Он знал, что многие люди, многие мужчины, будут испытывать ко мне нездоровый интерес, как к моему телу, так и к
