— Война, вообще, грязное занятие, Владимир Степанович, — вздохнул Будищев. — Видели бы вы, как действует на пехотные колонны шрапнель выпущенная из ваших пушек, наверное, зареклись бы изобретать для армии.
— Я видел, — нервно пожал плечами инженер.
— Тогда нечего чистоплюйничать!
— Кстати, а что там у вас за история произошла во дворце Лейхтенбергских? — поспешил перевести разговор на другую тему Барановский.
— Блин, это не Сёмка, а партизанский отряд с предателем, — усмехнулся Дмитрий. — Ничего страшного там не случилось. Просто Стеше стало душно и она упала в обморок.
— Вот как. Надеюсь с ней всё хорошо?
— Да вроде бы.
— И с ребенком?
— Что?! Владимир Степанович, вы в своем уме?
— Простите, — смешался инженер. — Я, кажется, позволил себе лишнего.
— Охренеть!
— А что я должен был подумать? Стеша молодая и весьма привлекательная особа, причем вы ей явно покровительствуете, покупаете одежду, всяческие безделушки, посещаете с ней публичные места и вообще… а теперь она падает в обморок!
— Я худею, дорогая редакция! И этот человек только что обвинял меня, будто я говорю гадости! Хотя, конечно, со стороны всё это выглядит несколько…
— Вот именно. И Паулина Антоновна настоятельно просила меня поговорить с вами о судьбе бедной девочки. Она, знаете ли, хорошо к ней относится и принимает, так сказать, участие…
— То есть, ваша жена тоже в курсе?
— А вы как думали?! Конечно же. И я рекомендовал бы вам не затягивать с решением этой деликатной проблемы. Всё-таки, сами понимаете…
Половой — разбитной молодой человек с лоснящимся от лампадного масла пробором на голове, привычными движениями убрал со стола остатки трапезы предыдущих клиентов и принялся накрывать его для следующих. Первым свое место занял только что поднятый из ледника штоф из мутно-зеленого стекла с хлебным вином. Затем рядом с ним материализовались блюда с холодными закусками, после чего уроженец ярославской губернии, демонстративно протёр хрустальные рюмки перед господами и подобострастно сообщил:
— Горячее в самом скором времени воспоследует, господа хорошие!
— Благодарю, любезный, — с важным видом отвечал ему Нарышкин и сделал знак глазами, чтобы тот наливал.
Трактирный слуга немедля выполнил безмолвное приказание, после чего немедля испарился, чтобы не мешать важным посетителям.
— Ну, давайте за успех в нашем безнадежном деле! — поднял рюмку Будищев и подмигнул Постникову.
Молодой репортер не заставил себя просить дважды взялся за рюмку. После чего все присутствующие дружно выпили, и взялись за буженину. Закусив, «звёзды отечественной журналистики» продолжили разговор.
— Всё-таки дело весьма не простое, — глубокомысленно заметил Нарышкин.
— Но какой скандаль! — восторженно пробубнил его младший коллега с набитым ртом.
— Сразу скандал не нужен, — в очередной раз принялся объяснять им Дмитрий. — Для начала, просто заметку. Дескать, сколько можно терпеть ситуацию, когда скучающие господа устраивают скачки и давят ни в чем не повинных обывателей? Такие случаи происходят часто, я узнавал. А вот когда шум подхватят остальные газеты, тогда можно будет и про их высочество!
— Умно! — едва не захлопал в ладоши Постников.
— Это так, — всё ещё сохранял скепсис более опытный товарищ. — Но ведь, как только дойдет до упоминания высоких особ — вмешается полиция!
— Поэтому и нужен шум в прессе, чтобы они не сразу разобрались, кто первый начал.
— Вы полагаете, это так трудно выяснить?
— А вы не пишите прямо, что речь о…
— Мы поняли о ком вы.
— Вот-вот, пишите просто — члены семьи, не указывая какой именно. Все и так поймут. Особенно если будут ещё хлесткие определения. Скажем, «безответственные лица», «высокородные бездельники» или «оборотни в мундирах»!
— Каково?! — захохотал Николай и взялся за бутылку.
— В этом определенно что-то есть, — покачал головой Ефим Иванович. — Вы, молодой человек, явно ошиблись с выбором профессии. Вам следовало стать репортером!
— Нет, господа, — мотнул головой Дмитрий. — Вы в этом деле собаку съели, так что вам и карты в руки!
— Но вы так и не сказали главного.
— Что именно?
— Зачем вам это нужно?
— Сам не знаю.
— Тяга к справедливости?
— Да какая, к чёрту, справедливость!
— Это верно. В нашей деспотической стране никакой справедливости нет и в скором времени не случится. Вот в странах с республиканским правлением, там — да. Такого просто не может произойти. Но ничего, даст Бог и у нас будут перемены.
— Угу, — хмыкнул вполголоса Будищев. — Только и разницы, что давить станут не лошадьми, а мерседесами. И сынки не царя, а депутатов.
— Что вы сказали?
— Давайте ещё выпьем, пока горячего не подали.
— Прекрасная идея!
Когда случилось несчастье со Стешей, Дмитрий постарался выяснить подробности происшествия, но не преуспел. Однако когда девушка опознала Великого князя, дело пошло на лад. В какие-то пару дней, он нашел свидетелей, видевших, как Алексей Александрович, красуясь перед кузиной, отпихнул кучера и сам взялся за вожжи. Будь виновный простым смертным, пусть даже и адмиралом, можно было попытаться привлечь его к ответственности, или, хотя бы, попытаться получить денежную компенсацию для семьи Филипповых, однако тот был сыном императора. Таким как он всё и всегда сходило с рук, причем, и в более поздние времена. Был же случай, когда внук главы государства засунул по пьяни в багажник машины одноклассницу и разъезжал по элитному поселку. Не узнай об этом пресса, всё так и осталось бы шито-крыто.
Собственно, это происшествие из будущего и надоумило его обратиться к газетчикам. Наказать, великого князя, конечно, не накажут, но для таких как он, огласка хуже гауптвахты. А деньги? Да пусть этот жирный боров ими подавится!
Тут размышления Будищева прервало появление полового с жареными рябчиками на блюде, встреченное бурным восторгом репортеров. Постников снова взялся за бутылку, но на сей раз ему с Нарышкиным пришлось пить одним.
— Прошу прощения, господа, мне пора! — решительно поднялся Дмитрий. — Вспомнил про неотложное дело.
— Как досадно, — вздохнул Ефим Иванович и со значением посмотрел на покидающего их друга.
Тот понял всё правильно, и достал из кармана портмоне.
— Прими, любезный, — протянул он трешку половому, хотя заказ вряд ли дотягивал до двух с полтинной.
— Премного благодарим, — заулыбался тот и согнулся в почтительном поклоне.
Понять разбитного малого было не сложно. Жалованья официантам и метрдотелям в Петербурге сроду не платили, а вознаграждение за труды им следовало исключительно из чаевых, оставляемых клиентами. Впрочем, в хорошем ресторане их могло быть столько, что иной чиновник или офицер бы позавидовали. Попасть в такие места было очень трудно и только за крупную взятку. В трактирах попроще, естественно, так не шиковали, так что половые и пятаку бывали рады.
Оставив журналистов, Дмитрий взял извозчика и, назвав адрес, вальяжно развалился на диване. Сегодня у него и впрямь было неотложное и вместе с тем, весьма приятное дело. У него было свидание с Гесей.
Девушка долго не соглашалась на подобные встречи, да и времени у неё было не так много, но капля камень точит, а настойчивости бывшему унтер-офицеру было не занимать. Началось всё с цветов, потом к ним добавились коробки с конфетами, а затем модистка
