— Есть маленько, — не стал спорить Дмитрий.
— Вот что, Митенька! — решительно заявила портниха. — Давай договоримся. Если тебе, когда-нибудь придет в голову «защитить» меня, ты ничего делать не будешь! Ладно?
Тут их беседу прервал осторожный стук в дверь.
— Что случилось? — тут же отозвался Будищев, обрадовавшийся возможности прекратить неприятный разговор.
— Тут такое дело, — просунул нос в щель Сёмка. — Из мастерской Пашка прибежал. Сказывает, госпожа Берг приехала и тебя спрашивает.
— Извини, мне пора, — попытался попрощаться с портнихой Дмитрий, но от госпожи Виртанен оказалось не так просто отделаться.
— Кто такая эта Берг?
— Моя невеста.
— Бедная девочка, — покачала головой Анна. — Ладно, иди. Хотя мне до смерти интересно, как ты будешь ей всё это объяснять!
Генерал Дрентельн с некоторой грустью оглядел свой кабинет. Не то чтобы он ему слишком нравился, равно как и должность, которую он занимал в последнее время, но всё же слишком многое было пережито в этом сердце «Стукалова приказа». Но, всё что Господь не делает — всё к лучшему! Государь только что подписал указ об учреждении Верховной распорядительной комиссии[69], во главе которой должен был стать граф Лорис-Меликов, назначенный одновременно министром внутренних дел и шефом Отдельного корпуса жандармов. Самого Александра Романовича, по его просьбе, переводили в Одессу, где он должен будет исправлять должность генерал-губернатора и командующего войсками Одесского военного округа.
— Всё что Господь не делает — всё к лучшему! — повторил вслух генерал.
— Ваше Превосходительство! — отвлек его от размышлений адъютант.
— Что? — обернулся к нему генерал.
— Штабс-капитан Вельбицкий просит его принять.
В тоне, с которым говорил офицер, явно сквозила некоторая непочтительность, пополам с обеспокоенностью. Впрочем, это можно было понять. В Одессу генерал его с собой не возьмет, да тот и сам вряд ли захочет поменять столицу на провинцию, а вопрос, пожелает ли иметь такого сотрудника Лорис-Меликов оставался открытым. В общем, у кабинетного жандарма было слишком много своих забот, чтобы помнить о субординации перед бывшим начальником.
— Просите, — ровным голосом отозвался Дрентельн.
Погруженный в следствие Вельбицкий, судя по всему, ещё не знал о пертурбациях в высоких кабинетах. А может быть ему, как профессионалу не было до них никакого дела. Во всяком случае, доклад он начал совершенно обычным тоном.
— Ваше Превосходительство! Следствием неопровержимо установлено, что злоумышленник, покушавшийся на жизнь Его Императорского Высочества великого князя Алексея Александровича, на самом деле является студентом Санкт-Петербургского университета Назимовым Григорием Михайловичем. В настоящее время, мы выясняем круг его знакомых, могущих быть его сообщником в этом преступлении.
— Вы всё-таки думаете, что он был не один?
— Совершенно уверен, Ваше Превосходительство! Хотя негодяй и твердит о своем твердом намерении убить великого князя и о том, что он — одиночка, в остальных показаниях путается.
— Например?
— Не сразу назвал место, откуда взялся стрелять. Не знает расстояния, а так же несколько других малозначительных, на первый взгляд, деталей. Кроме того вот.
С этими словами Вельбицкий выложил на стол сверток с двумя пулями.
— Что это? — заинтересовался Дрентельн.
— Этой пулей, — пояснил жандарм, — был убит Его Высочество. А вот эта выпущена из найденного при злоумышленнике револьвера.
— Разный калибр?
— Так точно.
— Интересно, что же это за стрелок такой?
— Есть одна идея, Ваше Превосходительство.
— Слушаю вас.
— Вполне вероятно, что настоящий убийца стрелял не из револьвера, а из американского карабина системы Генри или Винчестера. Прицельная дальность у них выше, а патроны такие же, как у револьверов.
— В таком случае, — задумался генерал, — на месте происшествия должны были остаться гильзы. Их нашли?
— Никак нет. Но злоумышленник мог подобрать их или даже поймать в воздухе, как это делают наши солдаты при стрельбе.
— Возможно, но как бы он разгуливал по Петербургу с карабином?
— Пока не ясно. Возможно, маскировал, или прятал на месте покушения.
— Ещё что-нибудь?
— Исчезла мещанка Степанида Филиппова.
— Подождите, это та девушка, что пострадала при происшествии с экипажем?
— Именно так.
— А она-то тут при чём?
— Видите ли, Ваше Превосходительство, — тяжело вздохнул штабс-капитан. — Во всем этом деле, меня с самого начала насторожил один момент. Покойный великий князь не занимал сколько-нибудь важной должности, не был связан с полицией или жандармерией. По сути, бунтовщикам нет никакой надобности вести за ним охоту. Тем не менее, они его выследили и убили. Причем, проявили при этом куда больше искусства, нежели при всех предыдущих покушениях на его августейшего отца.
— Куда вы клоните? — нахмурился генерал.
— Что если причина убийства вовсе не в принадлежности к императорской фамилии?
— А в чем же?! Неужто вы думаете, что дело в этой сопливой девчонке имевшей неосторожность попасть под колеса экипажа?
— И гибели её отца!
— Хм… — задумался Дрентельн. — Уж не хотите ли вы сказать, что завелся некий мститель, решивший таким образом восстановить справедливость?
— К сожалению, другого мотива я пока не вижу.
— Чёрт знает что такое! И вы предлагаете мне доложить эту совершенно дикую историю государю?
— Ваше Превосходительство…
— Подождите!
— Слушаюсь!
— Ваша версия бросает тень на члена императорской фамилии. Притом погибшего. Сейчас общество возмущено этим убийством и лишь незначительная часть откровенных радикалов восприняло его с восторгом. Но если всплывет эта басня с наездом и последующей местью, то возможные последствия я предсказать не берусь. Поэтому, пока у вас не будет твердых доказательств, держите её при себе!
— Слушаюсь!
— И вот ещё что. Я, как вы вероятно знаете, покидаю пост начальника третьего отделения. Государь предложил мне место генерал-губернатора Одесской области, и я согласился. Неугодно ли вам отправиться со мной?
— Это чрезвычайно лестное предложение, — растерялся Вельбицкий. — Но в каком качестве?
— Ну, уж если есть губерния, так в ней, верно, есть и жандармское отделение, — усмехнулся генерал. Вы — толковый офицер и будет жаль, если вашу карьеру похоронит это покушение. А уж поверьте моему опыту, сейчас все станут искать козла отпущения и, будьте покойны, найдут!
— Ваше Превосходительство, — задумчиво заметил штабс-капитан. — Но, что если я прав?
— Подумайте хорошенько над моим предложением, — проигнорировал вопрос Дрентельн. — Скоро тут будет новая метла, со всеми вытекающими последствиями.
— Я подумаю.
Когда извозчик остановился перед большим доходным домом на Сампсониевском проспекте, Геся немного испуганно сжала руку Дмитрия.
— Что с тобой? — удивленно спросил тот.
— Мне страшно, — честно призналась она.
— Почему?
— Не знаю, как меня примут. Барановские ведь — настоящие господа. Дворяне. А я кто для них?
— Моя невеста. Впрочем, не поздно ещё всё отменить. Я потом решу все свои дела с Владимиром Степановичем.
— Странное дело, — покачала головой девушка. — Ещё вчера ты был простым солдатом, а теперь у тебя общие дела с фабрикантами.
— Дай срок, и ты будешь женой фабриканта.
— Что-то новенькое. Будищев стал строить планы!
— Ты просто меня плохо знаешь. Я всегда стараюсь всё планировать заранее, и лишь потом действовать.
— И получается?
— Да, — улыбнулся ей Дмитрий, но, наткнувшись на серьезный взгляд свой избранницы, добавил серьезным тоном: — Правда, никогда так, как я планировал, но получается.
— Ну что, барин, прикажете дальше ехать или как? — развернулся к ним потерявший терпение
