Заручившись кивками лордиков, она позволила журавлиному зубу угаснуть.
– Последний шанс, вожачок. – Виимо выставила подбородок. – Поклянись на коже папочки. Ты ведь хочешь заполучить своих обратно? Завет знает, что ты таскаешь достаточно зубов, чтобы вернуть этих мальчишек Клокшелому. Легче легкого. Даже не придется предавать, как твоему мертвому пареньку.
– Довольно. – Принц Жасимир сложил руки на груди. – Что будем с ней делать?
Последовало неловкое молчание. Тавин вынул короткий меч.
– Я этим займусь.
Глаза Виимо вспыхнули.
– Отлично, Соколенок, давай, и поживее.
Фу подумала о Негоднице, высыхавшей на глазах у Клокшелома.
А потом подумала о заложниках.
– Погодите, – сказала она.
– А вот и неожиданный поворот, – оскалилась на нее Виимо. – Решила поторговаться, вожачок?
– Не дури! – Жасимир едва заметно запнулся.
Фу с каменным лицом взялась за зуб на связке.
– Пять кожемаг на службе у королевы, еще шесть по распоряжению, так?
– Так.
– Одиннадцать достаточно, чтобы вернуть лордиков?
– Да.
Фу по-прежнему с каменным лицом опустилась на колено перед кожемагой и показала зуб.
– Видишь вот это? Это зуб Сокола. Подержи его, и я тебя вылечу. Ты останешься связанной, запомни. Я не стану иметь дел со Стервятниками без моего собственного заложника.
Виимо закатила глаза.
– Ну, думаю, так будет по справедливости.
– Фу! – Голос Тавина звучал так же скованно, как и у принца.
Фу сунула зуб между связанными ладонями кожемаги.
– Вот, смотри не урони.
– Ты нас тоже сдаешь? – потребовал ответа принц.
Фу встала и сделала шаг назад.
– Нет.
Па уже давал ей пробуждать соколиные зубы, но никогда не чародейские. Кровь была грозным наследным правом. Он говорил, что Соколы много лет учатся управлять ею, что одно неосторожное движение может взорвать вену, которую хочешь вылечить. Лишь горстка старых вождей вроде него могла призывать эти зубы к лечению, но для понимания того, что они делают, требовалась уйма опыта.
Фу не знала, что делает. Но знала, чего хочет: крови Стервятницы.
Она никогда не забудет этот крик. Только что руки Виимо были руками, и вот уже на их месте клубок сырой красной плоти и лохмотья кожи. Рыдающая Виимо склонилась над ними.
– Что ты творишь? – Жасимир смотрел на Фу с ужасом.
– Удостоверяюсь в том, что она нас не отыщет, – равнодушно ответила Фу. – Чтобы напасть на наш след, ей нужно дотронуться до чего-то, что нам принадлежит. А Клокшелом не оставит одну из лучших ищеек Русаны подыхать с голоду. Вероятно.
– Но…
– Вот, – сказала она, затыкая еще один зуб в сумку на поясе Виимо, – тоже зуб Сокола. Если Клокшелому снова захочется тобой воспользоваться, ему лучше поспешить и передать этот зуб Па. Как только вопрос с Негодницей решится, возможно, у Па появится время, чтобы вылечить тебя.
– Ты могла бы забрать своих, – огрызнулась Виимо.
– А у королевы могло бы быть одиннадцать кожемаг. – Фу встала. – А теперь нас по десять.
Эта дорога завела ее туда, куда ведут только ужасные дороги. Путь назад был тернистым и коротким, путь вперед – тернистым и долгим, а хуже всего было то, что она знала, какой путь выбрал Подлец.
Однако родичи Фу находились в Чепароке, ее родичи были по всему Сабору, ее родичей связывало каждое слово клятвы. Быть вождем означало оставить все желания позади, и Завету было наплевать на то, что ей этого совершенно не хочется. При свете дня все виделось слишком отчетливо. И если придется тащить принца до самых ног генералмейстера Драги, она потащит.
Если для этого нужно стать вождем, даже вождем стаи, состоящей из двух фальшивых Ворон, она им станет.
Повернувшись к лордикам, она обнаружила, что принц Жасимир изучает песок под ногами с таким видом, будто там прячется ответ на некую величайшую загадку.
Затем кронпринц Сабора вынул кинжал, оттянул свой хохолок и отрезал волосы.
– Сейчас вернусь, – сказал он глухо и зашагал к прибою.
Когда он вернулся, руки его были пусты. Последний символ его происхождения исчез.
Живот Фу заурчал. Это лишь обострило ее сознание. Еда, новые плащи, новые маски. Им нужно найти ближайший вороний склеп и получить там помощь. К тому же Фу готова была поклясться всеми мертвыми богами, что не собирается топать до Маровара, не раздобыв чертовых мыльных ракушек.
– Соколенок. – Фу примерила голос вождя. – Ты стоял на карауле. Ты готов оторваться от преследователей? Мы остановимся на отдых через несколько часов.
Тавин перевел взгляд с принца на нее и кивнул, потерев ладонью лицо.
– Так точно, вождь.
Фу подумала о предателях. О вождях. О клятве. О Па.
Затем облизнула губы и свистнула сигнал к выступлению.
Глава одиннадцатая
Перепутья
К тому моменту, когда они отыскали вороний склеп, Фу сгрызла большую часть побегов мяты. Как и склеп Майкалы, этот прятался в безопасности деревьев и зубов, укрываемый мясистыми листьями кустарника и магией Воробьев.
Поначалу Тавин и Жасимир только рты поразевали, когда Фу стянула стебель вьюна со ствола массивного дерева с красной корой и полезла вверх. Она их не винила. Их волосы не встанут, как у нее, торчком здесь, на могиле вороньего бога. Большинству жителей Сабора это место покажется обыкновенным участком леса.
– Мы трупы, Жас, – сказал Тавин. – Она нас все-таки бросает.
Фу на секунду задумалась, станет ли она плохим вождем, если снимет скальп с члена стаи.
– Если вы собираетесь там стоять и прохлаждаться, то да, я вас бросаю. – Она добралась до ветки толще ее в обхвате. – Склеп здесь.
Наступила пауза, после которой она услышала:
– Мы точно трупы, Жас. Она совсем чокнулась.
Не обращая внимания, Фу полезла выше.
Стоило ей пробиться через опеку воробьиного обмана с добавкой павлиньих чар, склеп появился вполне зримо. Деревянные плоты покоились на припухлостях гладких красных сучьев в шахматном порядке, будто их возводил любитель понюхать мак, думая о Чепароке. Пальмовые крыши лежали на низеньких стенах и плетеных ширмах. Над платформами возвышалась вырезанная из дерева фигура раза в два выше Фу, привязанная к стволу вьюнами, оплетавшими скрещенные ноги и четыре крыла вместо рук. Сверху на девушку взирали четыре лица, вырезанные в форме четырехконечных звезд, и каждый рот кривился: в страхе, ярости, радости и печали.
– Братишки. – Голос из-под пальмового навеса выскользнул, как змеиное жало, тоненький и стремительный. – Что привело вас в склеп Перекрестных Очей?
На слух любой другой касты вопрос звучал совершенно безобидно. Фу было лучше знать.
– Завет мертвых богов привел нас сюда. – Эти слова она выучила, еще сидя на коленях у Па. – И милосердие мертвых богов позовет нас дальше.
Из-под тени самой высокой крыши появилась женщина. Выцветшая туника из вороношелка висела на ее жилистой фигуре свободно. Петля из тряпки закрывала один глаз и схватывала короткие седые волосы. Твердый, как железо, взгляд второго глаза был прикован к Фу, пока та забиралась на нижнюю платформу.
– Ты еще мала, чтобы быть вождем, – заметила женщина.
Фу встала на ноги.
– А ты стара для Вороны.
Рот смотрительницы склепа скривился в улыбку, не столько веселую, сколько зубастую. Зубов стало еще больше, когда за спиной Фу вскарабкались мальчишки.
– А
