— Да я видел, у вас там замаскированные позиции, но на деревья и кусты за ними вполне можно будет направить свет прожектора — он будет слепить нападающих и не даст им возможность прицельно стрелять по охране в окопах. Я постараюсь получить разрешение на прожекторы.
Мы приступили к ужину. Спасибо Гюнтеру, а вернее Задорожному, Гюнтер оставил свои припасы, чтобы дать место в машине камраду Задорожному и его людям, так что пока мы не бедствовали. Был свежевыпеченный хлеб, холодная телятина, много зелени, овощей и фруктов. И большой графин с темным портвейном "Черный полковник". После первой рюмки за здоровье короля Георга и второй — за здоровье императрицы Марии, пошла третья — за боевое содружество союзных наций. Джо резво осушал рюмки до дна, наливая себе безостановочно, и я понял, что он истинный "three bottles man", то есть джентльмен, способный выпить три бутылки портвейна, оставаясь на ногах. Правда, отдавал он должное и закуске, особенно зелени и фруктам (истосковался по зелени на своём HMS[27], съев заодно и всю телятину.
— Отличный портвейн, португальский, естественно, но я что-то не могу определить марку на вкус?
— Нет, крымский, но очень хороший. И еще, Джонатан, это правда, что император Николай со всей семьей, его брат и Великие князья, бывшие на Урале, все погибли?
— Да, император с семьей, по словам большевиков, расстрелян, но следственная комиссия Колчака, работавшая в Екатеринбурге, никаких останков не нашла. Говорят, что их растворили в кислоте. Тела Великих князей в Алапаевске нашли в старой шахте, достали и похоронили. Когда они были сброшены в шахту, они были живы и умерли от ран и голода. Великая княгиня Елизавета, перевязала их раны и заботилась о них как могла, читала молитвы до конца — ее нашли с самодельным, связанным из двух щепок, крестиком в руках.
Ваш брат, Сергей, бросился на комиссаров перед расстрелом и его застрелили, он был сброшен в шахту уже мертвым. Брат царя, Михаил, вместе с камердинером-англичаниным, пропали без вести, но, вероятно их тоже убили, тел их также не найдено.
— Джонатан, если Мария Федоровна спросит что-то о судьбе детей, внуков и родственников, не говорите ей правду. Скажите только про тех, кого нашли, опознали и похоронили, ни про семью Николая, ни про Михаила не говорите, что их убили, скажите, что есть такие слухи, но есть и люди утверждающие обратное. Скажите ей, что большевикам верить нельзя и все.
Мы выпили за упокой души. Я первый раз за вечер — до дна. Бедный Сергей, он всегда был храбрым и смерть нашел от пули, как настоящий офицер. Все лучше, чем медленно умирать от переломов, голода и жажды.
Поговорили еще немного, меня интересовали военные известия. Но капитан не знал о текущем положении фронтов белых и красных армий (или делал вид, что не знает). Отец Джо выслужил в Индии полковничий чин и, вернувшись с кое-какими накоплениями в метрополию, пристроил сына на военную службу, надеясь, что тот станет генералом. Но генеральские эполеты светили Джонатану будь он хотя бы баронетом. И тут представилась возможность съездить в Россию с особой миссией от SIS[28], проявить себя.
Да, думал капитан. Карьера на войне у него уже была, пока эти чертовы русские не подписали сепаратный мир с Германией, он частенько ездил с миссиями связи в Петербург, был и на военных заводах, даже этого князя, который тоже делает вид, что демократ, а аристократия из него так и прет, хочет он этого или нет, издалека на аэродроме видел, когда пришли английские Ньюпоры и английские пилоты обучали русских их пилотировать. Хотя, неизвестно, кто кого обучал, через полчаса полетов на новом истребителе русские начинали крутить такие фигуры, что у приезжих инструкторов-англичан только дух захватывало. Вроде он даже видел среди русских асов и сегодняшнего поручика, но мельком, тогда он еще подпоручиком вроде был, хотя и с орденом Георга, но фамилию его не запомнил.
— Александр Михайлович, узнав, что я еду к Вам, со мной просился ехать русский летчик, поручик из Севастопольской летной школы, он сегодня днем прилетел на Качинский аэродром с письмом адмиралу от вашего генерала Деникина. Поручик, забыл его фамилию, какой-то N-ский, говорил, что вы его должны помнить. Я не мог его взять, поскольку, как официальное лицо, выполнял поручение адмирала. Этот русский поручик обещал завтра к Вам приехать с утра. А теперь прошу меня простить, я должен еще проверить караулы.
И он ушел, практически не пошатываясь, хотя выпил около литра "Полковника", значит быть ему минимум подполковником. Вот что значит школа, подумал я и тоже пошел спать. Практически единственное полезное кроме новостей о предстоящей конференции держав, были сведения о происхождении, о чем через жену меня попросила императрица, для того, чтобы понять, стОит ли приглашать капитана к чаю[29]. Ну, теперь понятно, обойдется. А вот конференция держав — это занятно, интересно кто поедет от России?
Ночь прошла спокойно, без стрельбы. Часов в 9 я появился в столовой выпить кофе. Сегодня я надел сюртук с адмиральскими погонами. Перед этим я навестил тещу, пожелав ей доброго утра и спросил, есть ли что передать адмиралу, поскольку капитан вчера сказал, что утром уедет.
— Передай адмиралу приглашение на обед, Сандро. Лично я капитана видеть не хочу, простоват он и плохо воспитан, не из аристократии, сразу видно. Теща вручила мне узкий конверт с приглашением отобедать у нас.
Принесли кофе, я спросил, не появлялся ли англичанин?
— Нет, еще спит, господин адмирал.
Я вышел на террасу, Прохладный ветерок дул из парка, принося запах каких-то поздних цветов. Подошел караульный.
— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство. Там у ворот вас уже полчаса поручик Кетлинский[30] дожидается. Прикажете допустить?
— Да, братец, конечно, спасибо за службу.
— Рад стараться, ваше высокопревосходительство.
Кетлинский, да, помню, был такой из корнетов кавалерии в Качу перевелся, летчиком решил стать. Отчаянно летал, но с головой, сам Ефимов его хвалил. Значит, теперь поручик.
— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство, поручик Николай Кетлинский!
— Здравствуйте, Николай, как же, помню, вас еще Ефимов хвалил. Где он?
— У красных, ваше высокопревосходительство.
— Жаль, а вы, значит у Деникина, и уже Георгиевский кавалер. — Я заметил под расстегнутой лётной курткой белый эмалевый крестик офицерского ордена Cв. Георгия[31].
— Это
