Антрополог заслонил раскиданные на столе бумаги и проговорил:
— Да как же…
— Да как же произошла эволюция? — обрадованно ухватился репортер за ясные идеи гостя. — Как же обезьяна научилась изготовлять орудия? То есть каким образом мог возникнуть труд? Прошу вас, профессор, я внимательно слушаю.
— Если вы сейчас же…
— …представите себе, как несколько миллионов лет назад, — с живостью закончил фразу Горошко, — некоторые виды обезьян перешли к хождению на двух ногах, то вам станет многое ясно… Отлично, профессор, отлично! Продолжим в том же духе!..
…Когда Горошко отворил двери в кабинет редактора, его встретил пылающий взгляд.
— Интересно, — сказал редактор подкупающим голосом, — интересно, где это может пропадать сотрудник, над которым нависла угроза увольнения?
Репортер победно усмехнулся.
— Вот, — сказал он, бросая на стол исписанный блокнот, — вот самая содержательная беседа, которая когда-либо была напечатана у нас. Это вам не обзор…
— Беседа? — переспросил редактор, приходя в некоторое замешательство. — С кем, осмелюсь спросить?
— С антропологом профессором Семеновым-Памирским! — тщеславно пояснил репортер. — Еще полчаса, и мы бы заняли всю полосу.
Редактор молниеносно пробежал записи и схватился за то место, где по его расчетам мог возникнуть инфаркт.
— Так ведь он только что был здесь! Прождал вас без толку полтора часа и укатил на вокзал!..
— Мистика! — слабым голосом сказал Горошко. — Раздвоение личности!.. Кто же это был?.. И какая эрудиция, а?! Да он мне не дал вставить ни одного слова…
Редактор соединился с гостиницей и путем наводящих вопросов узнал, что собеседником Горошко был экспедитор межрайонного комбината. Он покинул город в крайнем волнении. Последний раз его видели у кассового окошечка на перроне. Экспедитор бормотал загадочные слова: «Обезьяна… на двух ногах… хождение… нахождение…»
Когда Горошко покинул кабинет, редактор печально вздохнул:
— Какая эрудиция, а?! Нет, не умеют еще у нас ценить кадры… Эх, если бы мне иметь при газете такого консультанта, как этот экспедитор!
СПОКОЙСТВИЕ ДУХА
Бухгалтер Капитонов решил прогуляться вместе с сынишкой в зоопарк. Сынишка в восторге.
— И слонов посмотрим?
— И слонов, если будешь умненьким-благоразумненьким…
— И жирафу?
— И жирафу, если не будешь верхоглядом…
— И попугая?
— И попугая, если не будешь болтать за обедом…
Остановились у вольера, за которым взапуски гоняются друг за другом зебры. Сынишка хлопает в ладоши.
— Пижамы, как у тебя, папочка!
Одна любознательная зебра приблизилась к барьеру. Папаша Капитонов хочет угостить полосатого уроженца Африки.
— Гм. Симпатичный, понимаешь, зверь. Надо бы завязать контакт. Нет ли у тебя чего-либо в кармане?
— Вот ластик только, — с готовностью отвечает сын.
— Подходящее меню. Ну-ка подойди сюда… э… как тебя? Кис-кис… тега-тега…
Мгновение, и ластик исчез между зубами. Зебра фыркнула, чихнула, но проглотила гостинец.
— Видал, какое животное?! Учись, брат, как надо себя вести.
Вдруг папаша Капитонов замечает щиток с надписью: «Животных кормить строго воспрещается! За нарушение штраф».
Капитонов, ухватив за руку сына, быстро шагает прочь.
— Папа, — вспоминает Капитонов-младший, — а на ластике-то вырезаны моя фамилия и номер школы.
— Вот ты всегда так!.. Я же говорил тебе, зря нигде не расписывайся! Безответственная ты личность!
Капитонов-старший в ужасе: а вдруг зебра не переварит резинку и околеет? Подходит к служителю зоопарка и ласково спрашивает:
— А крокодилы у вас есть?
— У нас все есть, товарищ посетитель.
— А скажите, сколько стоит зебра?
— Желаете купить?
— Да нет, это я для интересу…
— Ну, смотрите, а то по знакомству могу уступить. По нонешним ценам тысячи две потянет.
У Капитонова подкосились ноги. Настроение безнадежно испорчено.
— Ах, черт возьми! И надо же было мне пойти на экскурсию! Нет, в следующий раз топай со школой. Пусть учителя за все отвечают.
Расталкивая толпу, выбирается на улицу. Дома в своем портфеле сын обнаруживает ластик со своими биографическими данными.
— Папочка, вот, оказывается, мой… Видишь: «Петя Капитонов. Школа № 7».
— А зебре мы что скормили?
— Резинку соседа по парте, Кольки Смирнова. Я ее по ошибке унес домой.
— Уф! Смирнова, значит?.. Кольки, значит?.. А адрес на нем есть? Ну, тогда все в порядке… Эх, и морока с этим внешкольным воспитанием!
Папаша Капитонов обрел былое спокойствие духа.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
К этому дню я готовился весь год. По временам отрываясь от диссертации, я обдумывал тезисы предстоящей беседы с женой. Мне приходилось слышать, что в такие дни наивные мужья пытаются флакончиком духов или шоколадным набором «Пьяная вишня» оградить себя на год вперед от супружеских конфликтов. Но я поступил куда более целеустремленно.
Утром, едва забрезжило солнце, я разбудил Машу и сказал, что в такой день не следовало бы долго спать. Маша растроганно поблагодарила за заботу и отправилась на кухню варить кофе. Я последовал за ней и, стараясь не мешать приготовлению завтрака, начал подготовленную беседу.
— Маша! — начал я значительно. — Итак, сегодня — день твоего рождения. Задумывалась ли ты над тем, какое место он занимает в ряду календарных дат? Мне кажется, что ты не осознаешь его значения в общественно-историческом аспекте.
— Минуточку, — сказала Маша, — я только покормлю Татьянку и отправлю ее в школу.
— Хорошо, — согласился я, — но не очень задерживайся.
Я подсчитал, что жена тратит на сборы дочери слишком много времени, отрывая от нашей беседы драгоценные минуты. Наконец Маша появилась в моем кабинете.
— Коля, — сказала она, — через несколько минут мне надо идти на службу.
— Если ты не будешь отвлекаться по пустякам, я вполне успею изложить предмет. Итак, рассмотрим твой день рождения с исторической точки зрения. Возьмем для начала ранний кайнозой. Что мы видим в эту покрытую тайной эпоху? Мы видим исчезновение динозавров и наступление ледников… Несколько позже мы примечаем появление косматых питекантропов и низколобых неандертальцев… Могли ли они оценить роль женщины в деле очеловечивания обезьяны? Нет, не могли. Ограниченное мироощущение не позволяло им понять, что именно женским индивидуумам принадлежала ведущая роль в воспитании мужчин как наиболее совершенной субстанции…
— Коля, — сказала жена, — надеюсь, ты не рассердишься, если я побегу на службу. Заверни мне бутерброд, я не успела позавтракать.
Я остался один, терзаясь мыслью, что не успел сообщить Маше ряд важных сведений. Мне не терпелось ей доказать, что каждая минута этого дня дорога, и я позвонил Маше на службу.
— Дорогая, — сказал я в трубку.
— Милый, — сказала Маша, — я тронута и с нетерпением жду вечера…
— А зачем? — удивился я. — Зачем ждать вечера? Я готов продолжить нашу беседу и сейчас… Если коснуться античности, то она считается колыбелью человеческой культуры. А кого мы обычно видим у колыбели? Разумеется, женщину. А какую? В данном случае — протестующую против того, что не было принято отмечать день рождения женщин… Возьмем хотя бы образ Медеи, на пьесу о которой я давно собираюсь тебя повести… Типичный протест стихийных женских страстей!..
— Прости, пожалуйста, — сказала жена, — но меня уже зовут. Прошу тебя, купи к чаю торт. Я пригласила в гости
