- Я сыграю тебе Равеля, - ответил Сорен, официальным и жестким тоном. - Если такова плата.
Кингсли распахнул глаза.
- Я не позволю тебе меня поиметь только ради помощи твоей Королеве-Девственнице. Это ее игра, а не моя.
- Какова твоя цена?
- Ты отдал мне целое состояние. Я богаче самого Бога, и ты думаешь, что должен мне что-то?
- Разве нет?
- Услугу, - ответил Кингсли. - Одну услугу.
- Любую. Назови.
Кингсли встал, пересек комнату и остановился всего в нескольких дюймах от Сорена.
- Все, о чем я попрошу тебя, - начал Кингсли, - о чем буду умолять... больше не оставляй меня. Пожалуйста. Одиннадцать лет. Я думал, что больше никогда тебя не увижу.
Сорен схватил Кингсли за шею и притянул в объятия, не объятия любовников, а разлученных братьев, солдат из вражеских армий, воссоединенных в конце после долгой, разрушительной войны, которую никто не выиграл.
- Я думал, что умру, так и не увидев тебя, - признался Кингсли, и его глаза обжигали слезы. - Я каждый день думал об этом.
- Думал или надеялся?
- Боялся, - ответил Кингсли, цепляясь за предплечья Сорена. - Мой самый большой страх.
Кингсли закрыл глаза, и, если он и дальше будет держать их закрытыми, то не увидит белый воротничок вокруг шеи Сорена. Если его глаза будут закрыты, он мог притвориться, что это было одиннадцать лет назад, и они сейчас одни в хижине. Сорен будет пороть его и затащит в постель, а после того, как закончит с ним, Кингсли обнимет Сорена за живот, положит голову ему на грудь и заснет. А когда проснется, Сорен все еще будет здесь. Сорен всегда будет рядом.
- Это я тебя обещаю, - прошептал Сорен, - Я никогда не отвернусь от тебя. Я никогда не брошу тебя. Я никогда не покину тебя. Пока это в моей власти, я буду твоим другом и буду рядом с тобой, когда ты будешь нуждаться во мне.
- Ты заплатил за этот дом. Этот дом больше твой, чем мой. Сделай его своим.
- Сделаю, если ты этого хочешь.
- Больше всего на свете. - Он открыл глаза и посмотрел на Сорена. - Никто не любит меня. И я здесь никого не люблю. Никто не доверяет мне, и я никому не доверяю. Ты нужен мне.
- Ты доверяешь мне? После того, что я с тобой сделал?
- Да. Из-за того, что ты со мной сделал.
Сорен глубоко вздохнул. Кингсли почувствовал, как поднимается и опускается его грудь.
Кингсли ощутил нежелание Сорена отстраняться и отступил сам.
- Я помогу твоей девочке, - сказал Кингли. - Я знаю кое-кого. И прослежу, чтобы с ней все было хорошо.
- Не надо ее ненавидеть. Ты захочешь ее ненавидеть, и мы оба знаем, почему. Но постарайся держать свое сердце открытым.
- Как давно ты вернулся в Штаты? – спросил Кингсли.
Казалось, Сорен был озадачен этим вопросом.
- Несколько месяцев назад, - ответил он.
- Ты уже был в городе?
- Да.
- Но так и не навестил меня.
Сорен молчал. Кингсли ненавидел его за это молчание.
- Ты ведь не планировал видеть меня снова? - спросил Кингсли.
- Я думал об этом, - признался Сорен. - Но не был уверен, стоит ли. По понятным причинам.
- Твоя маленькая девочка попала в беду, и это то, что заставило тебя вернуться ко мне? Как я могу ее ненавидеть?
Сорен кивнул. Казалось, ему есть что сказать. Что бы это ни было, он решил промолчать.
- Я вернусь завтра, - произнес Сорен. - Я не спал всю ночь, и, похоже, ты тоже. Мы еще поговорим, когда оба немного поспим.
- Хорошо. - Кингсли испытал такое облегчение, услышав, что увидится с Сореном завтра, что ему почти было стыдно за себя. Он мог даже заплакать от облегчения. - У меня есть машина. Тебя отвезут домой.
- Все в порядке. У меня есть транспорт.
- Пожалуйста, только не говори, что ты воспользуешься общественным транспортом. Обет безбрачия я перенесу легче, чем это.
Сорен рассмеялся, радостным смехом нового утра. Радостным? Он не ожидал такой радости. Сорен был счастлив в своей новой жизни? Хорошо. Кингсли желал ему счастья. По крайней мере, один из них был счастлив. Лучше, чем ничего.
- Обещаю, никакого общественного транспорта.
Кингсли провел Сорена до тротуара. Из двухфутового зазора между его особняком и соседним домом Сорен выкатил мотоцикл – «Дукати».
Кингсли присвистнул.
- Если это стандартный транспорт для иезуитов, тогда неудивительно, что ты присоединился к ним.
- На самом деле, это взятка, - ответил Сорен, надевая кожаную куртку и застегивая ее. Он снял свой белый воротничок и сунул его в карман. Вот так просто, Сорен перестал выглядеть как священник и снова стал самим собой в глазах Кингсли.
- Священники берут взятки?
- В этом у нас богатый опыт. Слышал когда-нибудь об индульгенции?
- Вся моя жизнь - индульгенция.
- Я начинаю это понимать, - согласился Сорен, осмотрев дом сверху вниз. - Но эта взятка была от моего отца. Он ошибочно полагал, что я брошу семинарию, чтобы сохранить его. Иезуиты объединяют имущество. Если бы я принял байк и остался в семинарии, мне пришлось бы передать его ордену. Обычно они продают большие дорогие подарки и используют деньги на более важные вещи, например, еду и книги.
- Что же произошло?
- Я рассказал настоятелю в епархии. Он посоветовал принять байк, стать священником и позволить отцу катиться в ад. С таким духовным наставлением я могу жить.
- Должно быть, отец тебя ненавидит.
- Почти так же сильно, как и я его.
Сорен завел двигатель. Прежде чем он уехал, Кингсли встал перед байком.
- Не забудь об услуге. Не покидай меня опять, - напомнил Кингсли.
- Опять? Кажется, ты кое-что забыл, - заметил Сорен.
- Что?
Сорен пристально посмотрел ему в глаза. И в этих серых глубинах Кингсли заметил проблеск чего-то. Злость - старая, холодная, но все еще пылающая.
- Одиннадцать лет назад не я ушел от тебя, - ответил Сорен. - Ты первый меня бросил.
И с этим Сорен надел шлем, завел байк и выехал на дорогу.
Забавно. Кингсли забыл об этом.
Он первый бросил Сорена.
Глава 6
Кинг был готов на многое ради любви.
Кингсли сделал глубокий вдох, поднимаясь по лестнице к тиру Ист-Сайда. Хоть он и пришел вовремя, но Роберт Диксон уже был там. Диксон заметил Кингсли, кивнул, затем поднял пистолет и выпустил шесть пуль в мишень. Кингсли стоял позади него в безопасности и наблюдал. Диксон умел стрелять. Кингу пришлось это признать. Шесть пуль, шесть попаданий. Он создал беспорядочный круг дыр вокруг сердца мишени.
Диксон, выглядевший
