- Да. Священник, с которым я встречался, - ответил он. Анита посмотрела на него именно так, как он и ожидал.
Анита вернулась к работе, и Кингсли мысленно уволил Сэм десятью разными способами за то, что втянула его в это. Но вчера он вернулся из Рима с затекшей спиной и такой тяжестью в груди, что не мог дышать. Сэм позвонила Аните, чудесной массажистке, и назначила срочный визит.
Даже грубый секс с Сореном не причинял такой боли. Сейчас он мог кончить в любую секунду.
- Дыши, - приказала Анита, и Кингсли повиновался. Он дышал, она массировала, и каждый нерв в его теле кричал.
Боль поглощала его. Боль омывала его, боль накрывала его, он пил ее, дышал ею. Боль от игры со свечным воском была тем видом постоянной устойчивой агонии. Когда в последний раз он ощущал воск? С Сореном, конечно же. Они нашли в школьной кладовой кованые подсвечники и принесли их в хижину для дополнительного освещения для своих игр и чтения. Одной прохладной тихой ночью Сорен приказал Кингсли лечь на живот на раскладушку, привязал его запястья и лодыжки к столбикам кровати. Несколько часов Сорен сидел на его бедрах и капал на него воском, обжигая его капля за каплей. Неважно, как сильно задыхался Кингсли, как стонал, как рычал и вздрагивал, Сорен не останавливался. Пока Сорен покрывал его тело воском, он задавал Кингсли вопросы.
Что ты хочешь делать со своей жизнью?
Куда ты хочешь пойти?
О чем ты мечтаешь?
Что ты любишь?
Что ты ненавидишь?
И он со всей честностью отвечал на вопросы.
Я хочу провести свою жизнь с тобой.
Я хочу идти туда, куда идешь ты .
Я мечтаю о тебе.
Я люблю секс.
Я люблю боль.
Я люблю тебя.
Ненавижу ночи, проведенные без тебя.
Каким маленьким был тогда его мир. Он был размером с ту хижину. Что если был его сестра, Мари-Лаура, не приехала в Святого Игнатия? Был бы мир Кингсли таким же маленьким сейчас? Он бы охотно, радостно и слепо посвятил бы себя Сорену. Он бы следовал за Сореном, делал все, что Сорен приказал бы, спал там, где Сорен сказал бы спать, ел то, что Сорен сказал бы ему есть и умер бы от собственных рук, если бы Сорен приказал. Возможно ли, что это было к лучшему, что Кингсли удрал от Сорена на несколько лет? Возможно ли, что уйти и пойти своим путем было правильным решением? Сейчас Сорен казался гораздо счастливее, чем в школе. Может, разлука с ним и Сорену пошла на пользу, хотя не имело смысла тешить саму мысль о том, что Сорену было лучше без него. Кингсли гадал... что бы он ответил сейчас, если бы ему задали те же вопросы?
Я хочу построить королевство для подобных и охранять нас.
Я хочу поехать на Карибы. Еще не был там. Тринидад, Доминиканская Республика, Гаити.
Ночью я мечтаю быть задушенным, подстреленным. Но днем, когда просыпаюсь, я мечтаю найти того, с кем смог бы разделить свою жизнь и королевство.
Я люблю секс. Люблю женщин. Люблю мужчин. Люблю этот город. Люблю музыку. Люблю свой дом. Все еще люблю Сорена. Всегда любил.
Ненавижу...
Что он ненавидел в эти дни? О, он знал.
Ненавижу таких людей как Фуллер, поэтому и забираю у него церковь.
Совершенно отличные ответы от тех, которые были в подростковом возрасте. Получше.
Кингсли никогда не узнает наверняка, что случилось бы, если бы они остались вместе. Прошлое было мертвым. Он должен перестать пытаться выкопать его и реанимировать. Он несколько лет цеплялся за него, потому что ему больше не за что было цепляться. Но теперь у него было видение, мечта, надежда на будущее. И неважно что произошло, он осуществит все это. На какие бы жертвы не пришлось пойти.
Анита закончила работать над шрамом. Он перевернулся на живот, и она провела следующий час работая над болью в шее и плечах. Закончив, женщина нежно положила руку ему на макушку.
- Кингсли, можешь сделать глубокий вдох? - cпросила Анита, ее слова проникли в его мысли.
Он перевернулся на спину, расправил плечи и вдохнул.
- Еще раз?
Он снова вдохнул. Его легкие расширились, грудь раздулась, и он сделал самый глубоких вдох в своей жизни.
И тот не причинял боли.
- Dieu, merci... - выдохнул он и улыбнулся.
- Лучше чувствуешь себя? - спросила Анита.
- Словно другой человек.
Анита оставила его одного, чтобы он оделся. Кинг сказал, что попросит Сэм позвонить и назначить еще один прием. Анита обняла его - обняла? - на прощание и сказала наслаждаться днем, гулять, дышать свежим воздухом.
Он нашел таксофон и набрал номер.
- Результаты анализов? - поинтересовался Сорен, как только Кингсли заговорил.
- Пока нет, - ответил он. - Узнаю завтра.
- Хочешь, чтобы я был с тобой?
- Нет, - сказал Кингсли. – Думаю, должен сделать это один.
Он не хотел быть один, но, если результаты будут не такими, как ему хотелось, Сорену не придется лицезреть, как он разваливается на части.
- Уважаю твое решение, - произнес Сорен. - Тогда чем я обязан за удовольствие этого звонка?
- Хотел сказать, что я ездил в Рим.
- Так вот где ты пропадал. Сэм не сказала мне, когда я звонил.
- Она слишком заботлива, - ответил Кингсли, улыбаясь себе. Ему понравилось, что Сэм не рассказала Сорену, где он был. Женщина не боялась разозлить Сорена. Ему следует повысить ей зарплату. - Я познакомился с твоей подругой Магдаленой.
- Что думаешь о ней?
- Она была очень груба со мной, - признался Кингсли, преуменьшив. Она научила его таким практикам, о которых он и не подозревал, читала лекции о согласии и безопасности практик и заставляла его тренироваться с кнутом до тех пор, пока он тоже не научился рассекать визитку надвое. Жаль, что нельзя было остаться там подольше.
- Я предупреждал, - смеясь заметил Сорен. – Рад, что ты дома.
- Ты скучал по мне?
- Я скучал злиться на тебя.
- Насчет этого… - начал Кингсли. - Ты сегодня занят?
- А что?
- Хочешь надрать мне зад?
- Кингсли, разве мы не обсуждали это?
- Надрать мне зад в футболе, - продолжил он. - Я имею в виду, не хочешь ли снова поиграть со мной в футбол? Pardonnez-moi... соккер. - Сейчас он чувствовал себя беспричинно глупо, словно волнующийся подросток, который приглашает самую популярную девушку в школе на свидание. Он никогда не делал
