- Бабушка была из Амальфи.
- Моя семья оттуда родом.
- Прекрасный город, - заметил Кингсли.
Витале осмотрел Кингсли с головы до ног, словно видел его впервые.
- Для чего вам нужен новый гардероб, монсеньор? - поинтересовался Витале. Монсеньор, сказал он. Не «молодой человек».
- Меня зовут Кинг. И я хочу оправдать свое имя.
- Ему нужно что-то особенное, - ответила Сэм. - Что-нибудь царственное. Что-то королевское.
Витале прищурился и снова оглядел Кингсли с головы до ног.
- Моя семья бежала в Англию, когда Муссолини пришел к власти. Мне было два года от роду, - поделился Витале. - Мы вернулись после окончания войны. Но пока мы жили в Англии, отец учился у Benson&Clegg[16]. Ты их знаешь?
- Конечно, слышал о них.
- Отец однажды снимал мерки костюма с Короля Георга VI. Что же, он был королем, который знал, как одеваться по-мужски. Как настоящий мужчина. Погоди...
Витале снова исчез. Сэм и Кингсли переглянулись. Когда Витале вернулся, в его руках была книга, большая, в кожаном переплете, напичканная желтыми закладками.
- Видишь? - Витале открыл книгу. - Это принадлежало моему отцу. Все образцы, измерения, законченные изделия. - Он перелистнул страницу, и вот он - король Георг VI во всей своей королевской красе. - Он был военным. Сначала моряком. Затем воздушные силы. Летчиком. Вы военный?
- Французский иностранный легион, - ответил Кингсли.
- Какое звание?
- Капитан, - ответил Кингсли.
- Ты был капитаном Французского иностранного легиона? - спросила Сэм, явно ошеломленная.
- Ты удивлена? - хмыкнул он, наслаждаясь ее шоком и широко-распахнутым ртом. Он поддел пальцем ее подбородок.
- Я нет, - ответил Витале. - У него хорошая осанка. Осанка солдата. Как и у короля Георга.
Портной перевернул страницу, на которой был изображен красивый мужчина лет тридцати пяти в офицерской форме и сапогах до колен.
- Мило, - заметила Сэм. - Кинг, тебе стоит одеваться вот так.
- Я никогда не служил в Королевских военно-воздушных силах Великобритании.
- Я говорю про сапоги.
- Гессенские сапоги, - сказал Витале. - Идеальны для верховой езды.
Сэм взяла книгу из рук Витале и осторожно пролистала ее.
- Черт, посмотри на эти костюмы, - сказала Сэм, разглядывая страницы с изображениями и образцами. - Утренние жакеты, сюртуки, двубортные пальто, бриджи, сапоги, кители... Эти мои любимые. Все эти медные пуговицы. Кинг, в подобном костюме ты был бы самым сексуальным мужчиной в городе.
- Сексуальным? Вздор, - с издевкой вмешался Витале. - Сексуальный - это для рекламы пива. Король должен быть завораживающим, властным. Каждый должен заметить, когда он входит в комнату.
- Оденешься вот так, - продолжала Сэм, указывая на картинку короля в длинном военном пальто, - и даже я захочу переспать с тобой.
Девушка улыбнулась ему, сияя глазами. Кингсли повернулся к Витале.
- Я беру их, - сказал Кингсли.
- Берете что? - спросил Витале.
Кингсли закрыл книгу и вернул ее Витале.
- Все.
- Все? - повторил Витале.
- И один для нее тоже, - добавил он, кивая в сторону Сэм. - Любой, какой она пожелает.
- Кинг, эти костюмы стоят по пять тысяч долларов, - сказала Сэм с широко распахнутыми глазами.
- Выбери любой, который захочешь, - произнес он и похлопал ее по спине. - Папочка платит.
Примерка закончилась, и Кингсли заказал двенадцать новых костюмов в различных винтажных стилях и королевских, включая эпоху Регентства, Викторианскую и Эвардианскую. Сэм настояла на эпохе Регентства. Фетиш к бриджам она списала на детскую любовь к романам.
- Могу я забрать твои старые рубашки? - спросила Сэм, собирая его одежду. - Поскольку у тебя появились новые рубашки.
- Сомнительная идея.
- Она очень милая, - ответила она. - Я люблю рубашки Brooks Brothers[17]. Эти шмотки вечные. В них будет идеально спать.
Она взяла его рубашку, белую, застегивающуюся на все пуговицы, и натянула поверх своего жилета.
- Сэм, не надо. - Кингсли подошел к ней, стоящей возле зеркала.
- Ты так привязан к этой рубашке? - полюбопытствовала она, улыбаясь. - У тебя две дюжины новых рубашек, сшитых специально для тебя.
- Дело не в рубашке, а в принципе рубашки.
- У твоих рубашек есть принципы? - Сэм застегнула три средние пуговицы.
- Ты ничего не знаешь о мужчинах, поэтому позволь поделиться с тобой небольшим секретом, - сказал он, становясь перед ней. - Когда женщина носит одну из наших рубашек, которую мы носили, в которой жили, она словно говорит: «Он – мой».
- И это плохо?
- Это очень хорошо при правильных условиях. Но ты носишь мою рубашку и спишь в ней, и оставляешь ее себе - это равносильно тому, если я кончу тебе на спину. Это как пометить свою территорию. Ты считаешь меня своей собственностью?
Сэм посмотрела на него, и он увидел удивление в ее глазах.
- Нет, - ответила она. - Конечно, нет. Ты мой работодатель, Капитан, - отсалютовала ему Сэм.
Кингсли поднял руки и расстегнул рубашку.
- Я знаю, что не привлекаю тебя, - сказал он, снимая с нее рубашку и натягивая ее обратно. - Но меня влечет к тебе, и я делаю все возможное, чтобы не думать о тебе в таком ключе. То, что ты носишь мою рубашку, мне не помогает.
- Прости, - прошептала она. - Я не... Честно, я даже не думала об этом.
- Все хорошо. Никакого ущерба не нанесено.
Кингсли посмотрел на часы в примерочной и вздохнул.
- Все хорошо? - спросила Сэм.
- Я должен идти, - ответил он. - Я опаздываю.
- Куда направляешься?
- Никуда.
- Как можно опаздывать в никуда?
- Сэм, пожалуйста. Сейчас я не в настроении.
- Кинг? Что происходит? - спросила она и с беспокойством посмотрела на него. - Поговори со мной.
Кингсли молчал и взвешивал стоимость и пользу посвящения Сэм. Если он не расскажет ей, она продолжит волноваться, не зная причины. Если он расскажет ей, у нее будет повод для беспокойства. В любом случае, она будет волноваться. Нет смысла скрывать.
- У меня назначен прием, - ответил он. - Я сдал кое-какие тесты и должен получить результаты.
- Тесты? Какие тесты?
- Такого рода тесты приходится проходить двадцативосьмилетнему мужчине, переспавшему с половиной Европы.
- О, черт. Такого рода тесты. Жаль, что я не могу сопереживать, но единственная болезнь лесбиянок от секса, это спазм челюсти.
Кингсли усмехнулся. Боже, ей отлично удавалось его рассмешить.
- Все хорошо. Я думал о них, не переставая, две недели, так что, несмотря ни на что, по крайней мере, теперь буду знать.
- Мы узнаем. Я пойду с тобой.
- Тебе не обязательно идти со мной.
- Я не обязана, - ответила она. - Но хочу. И ты этого хочешь. Никто не
