— Женщинам нравится складывать украшения в шкатулки, — пожимает он плечами. — А ты заслуживаешь чего-то особенного, Ева.
Я поднимаю на него взгляд и вижу, что он вроде бы смущен. Его щеки немножко покраснели. Кто бы мог подумать, что мужчина, который так меня касался, иногда может быть застенчивым? А потом я вспоминаю его восемь лет целибата.
— Это так мило. Мне нравится. Нравятся скрипичные ключи и розы.
— Ты моя роза, — шепчет он.
— Что? — мягко спрашиваю я.
— Ты прекрасна, словно роза.
— Феникс, — я едва дышу из-за того, как он смотрит на меня.
Феникс подходит ко мне, опустив голову. Волосы скрывают его лицо. Феникс раздвигает руками мои ноги. И я позволяю ему это. Его пальцы двигаются по внутренней поверхности моих бедер, достигая сердцевины. Феникс слегка наклоняет меня, чтобы коснуться губами моей шеи. Проводит языком от основания горла до линии челюсти.
Каждая моя клеточка, кажется, готова вспыхнуть.
Я скольжу руками по его мускулистым плечам, затянутым в голубую рабочую футболку. Потом, глубоко вдохнув для смелости, я позволяю руке упасть к развилке его бедер. Едва касаясь его, я все равно могу чувствовать, какой он твердый. Его рот замирает на моей шее. Кажется, он дрожит. Я быстро убираю руку.
— Извини. Я не…
Он отталкивается от меня и уходит с дальнюю часть комнаты. Запустив руки в волосы, он с агонией сморит на меня.
— Не извиняйся, — выдыхает он. — Так просто быть с тобой, но все еще сложно позволить тебе прикасаться ко мне вот так. Так много времени прошло, и я… мне трудно не быть главным в таких вещах.
— Почему? — спрашиваю я тише, чем шепотом.
Не понимаю, как он может касаться меня, но не позволять мне касаться его в ответ. Я думаю про те несколько интимных моментов, что мы разделили, и понимаю, что он всегда все держал в узде, контролируя ситуацию.
Он выдыхает, вернувшись и сев на стол рядом со мной.
— Помнишь о тех женщинах, про которых я тебе рассказывал? Которые были моей наградой за победный бой?
— Да, — отвечаю я, наблюдая, как он заламывает руки.
— Ближе к концу я перестал ими интересоваться, но они частенько не понимали слова «нет» за ответ. Поэтому я смирно лежал уже даже не в своем уме, а они… они делали со мной все, что хотели. Ричард, ну, Британец, сказал им не оставлять меня в покое, пока они не трахнут меня.
Я резко вдыхаю и хватаю его за руку. Не могу понять, что сказать.
— Это другая причина моего целибата. Долгое время женщины отталкивали меня. Я их терпеть не мог. А потом появилась ты, Ева. Такая чертовски сладкая и невинная. И настолько непохожая на тех женщин с боев, что ко мне вернулось то, что я когда-то чувствовал к противоположному полу. Знаешь, с нашего самого первого ужина я не мог не предложить тебе то, что предложил. Я хотел тебя с самого начала. Но у меня все еще сложности с тем, чтобы ты меня касалась, но не наоборот. Когда я сказал тебе, что ты не готова принять всего меня, я солгал. Правда в том, что это я не готов.
Глядя на него, я чувствую, что глаза у меня на мокром месте.
— Феникс, я никогда не коснусь тебя, пока ты этого не захочешь.
— Знаю, дорогая, — говорит он, протянув руку, чтобы стереть слезу с моей щеки. — Никогда не плачь просто так.
— Ты далеко не «просто так». Ты даже представить себе не можешь, как изменил меня к лучшему за такой малый промежуток времени, что я тебя знаю.
— Не говори так, если это неправда.
— Но это правда, Феникс.
Он крепко сжимает мои руки и откашливается.
— Так тебе понравилась шкатулка? — неуверенно спрашивает он.
— Конечно. Она прекрасна. Я могу сложить в нее все свои украшения и безделушки.
— Я рад, — он улыбается мне, глядя на меня потемневшими глазами, и несколько секунд мы сидим в тишине.
— Расскажи мне о британце, Феникс, — шепчу я. — Ты сказал, его зовут Ричард.
Он коротко невесело смеется.
— Да, имя у него было Ричард, хотя большую часть времени он заставлял меня звать его Командир. Психопат высшего уровня. Торговец людьми. Современный рабовладелец. Он пал ниже всех. Ты не захочешь знать о нем, Ева.
— Я хочу знать, что с тобой произошло. Ты хотя бы сказал полиции? Ну, после того, как освободился?
Выражение его лица мрачнеет.
— Нет. Когда дело дошло до освобождения, полиция мне не понадобилась.
— Но как же тогда…? — спрашиваю я, резко выдыхая.
— Ты должна понять, вся моя жизнь разыгрывалась в подпольном мире, где не существовало понятия нелегальности. Бои, на которых я дрался, не были добровольными. Нас заставляли, и мы боролись до последнего вдоха. Так вот, многие мужчины, против которых я пошел, не были рабами, как я. Они выбрали эту жизнь ради ее денег.
— До последнего вздоха? — выдыхаю я. Даже не думала, что такое может существовать. Мне казалось, что это порождение слишком гангстерских фильмов.
— Да, Ева, до последнего вздоха. Я убивал. Не по своей воле, но по принуждению много убивал. На моем финальном бою голова была полна мыслями о том, как я потерялся, о том, какой мир серый, а я просто в нем существую. Посмотрев в толпу, увидел розу на полу. Единственная цветная вещь в поле моего зрения. Это вернуло мне мой дух. И поэтому я захотел остановиться. Я закончил бой и спрыгнул с ринга, ринувшись сквозь толпу.
Роза. Он сказал, что я его роза.
— Мужчины пытались остановить меня, но в тот момент я был зверем. Я побил их всех. Мне удалось попасть в зону ставок. Вырубил букмекера, а потом запихнул в пластиковый пакет столько денег, сколько смог. И, наконец, вышел из здания, которое находится в конце действующего промышленного квартала. Я бежал. Кто-то из нанятых Ричардом качков поймали меня и избили, чуть череп не раскрошили. Я боролся с ними и вновь сбежал. Они стреляли и попали мне в плечо. Мне повезло, мимо проезжал грузовик, и я запрыгнул в кузов. Потом я потерял сознание, а проснувшись, все еще лежал в грузовике в другом промышленном районе в сотнях миль от них. Потеряв много крови, я все же выбрался из машины и пошел пешком. Наконец, забрел в лесопосадки и присел отдохнуть. Голыми руками вырыл
