– Это твоя вина.
– Моя? Это ты утверждаешь, что ты кулинарный гений.
– Ты отвлек меня.
Он взял у меня из рук лопатку и внимательно осмотрел ее.
– Хм. У меня только что появилась идея.
Выхватив ту, я сказала:
– У меня тоже. Это связано с вином. Я отнесу наши сэндвичи на балкон.
Сэндвич Нокса исчез, а мой был наполовину съеден, когда он снова наполнил мой бокал Мерло.
– Полагаю, он не был несъедобным? – спросила я.
Он ухмыльнулся.
– Ну... я не хотел, чтобы тебе было плохо.
– Хорошо. Оставь повара.
Он потянулся за оставшейся половиной моего сэндвича и спросил:
– Ты собираешься это съесть?
– Собираюсь.
Разорвав его пополам, он вернул мне четвертинку.
– Я был голоднее, чем думал, а твоя стряпня просто божественна. А теперь о том, что ты собиралась сказать на кухне, пока нас не отвлек дым.
Я демонстративно прищурилась, посылая метафорические кинжалы в его сторону, прежде чем откусить еще кусочек сэндвича. Запивая его большим глотком вина, я сформулировала ответ.
– Девичья фамилия моей матери Монтегю.
Я остановилась, ожидая, когда мои слова дойдут до него.
Знает ли он это имя? Будет ли это иметь значение?
Долгое время он не двигался, даже не моргал. Потом встал, подошел к прозрачной стойке с серебряными перилами и повернулся ко мне спиной.
– Монтегю? – спросил он, глядя на огни города. – Не думаю, что Шекспир написал пьесу о твоей семье.
– Думаю, это разные Монтегю.
Он обернулся, скрестив руки на груди. От позы швы рубашки натянулись на плечах. — Как в "Монтегю Корпорейшн", табачной фирме.
– Да.
Тело Нокса напряглось. Так же быстро он, казалось, увидел меня.
– Ты, мать твою, наследница корпорации "Монтегю", а какие-то идиоты-инвесторы потеряли твой трастовый фонд? Почему, черт возьми, юридическая команда твоей семьи не подала в суд? Почему его не заменили? Как, черт возьми, ты оказалась в "Измене"?
Каждый его вопрос звучал громче предыдущего.
Сначала я не ответила. У меня не было ответов. Я также не плакала. Я выплакала слишком много слез. Наконец, я сказала:
– Он не был потерян. Он был перераспределен. Делорис предложила мне заняться этим делом.
Нокс провел рукой по щетине на лице.
– Перераспределен? Делорис знает об этом, а я нет?
– Делорис... ну... – я пожала плечами. – ...Делорис знает все.
Нокс кивнул.
– Я... я не хотела говорить об этом, – продолжала я. – Это еще слишком больно.
То, как расслабились его широкие плечи, говорило о его понимании.
– Я не буду торопить тебя, но ты знаешь, с ресурсами Делорис и «Деметрий»...
– Пожалуйста, не надо. Я не хочу в них нуждаться.
После длительного молчания, Нокс спросил:
– Мой отец знает твою мать?
– Наверное. Меня это тоже удивило.
– Твоя мать будет здесь завтра?
– Да.
– Она знает, что случилось с твоим трастовым фондом?
– Да.
Я допила вино и, оставив бокал на столе, направилась к нему. Его руки раскрылись в молчаливом приглашении. Биение его сердца придавало мне сил. Я вытянула шею.
– Она знает, потому что сидела там и смотрела, как сам Дьявол забрал его у меня.
Объятия Нокса стали крепче, и он положил подбородок мне на макушку.
– Тебе это не нужно, принцесса. – Он отодвинул меня на расстояние вытянутой руки и с любопытством посмотрел на меня. – По американским меркам ты принцесса.
Я пожала плечами.
– Я никогда не чувствовала себя таковой, пока не встретила тебя.
Он снова прижал меня к груди.
– Тебе не нужны ни тени, ни дьявол... Сатана, Люцифер, Алтон Фицджеральд или как там его теперь зовут.
Каждая клеточка моего тела напряглась.
– Ты его знаешь?
– Не лично, но у корпорации Монтегю есть репутация. Твой отчим – часть репутации.
Я вздохнула. В висках стучало, но совесть была чиста.
– Твое обучение в университете в безопасности, – заверил Нокс. – И ты ничего мне не должна, кроме взгляда ясных золотых глаз, пока готова им делиться.
Я посмотрела на красивого мужчину, державшего меня в объятиях.
– Если ты будешь продолжать говорить такие милые вещи, я позволю тебе спать в моей комнате.
В его груди отозвался приятный смех.
– Знаешь, – продолжала я, – если я принцесса, то это делает тебя прекрасным принцем.
– Даже близко нет.
Глава 36
Одна неделя спустя
Аделаида
Вечеринка Александрии закончилась, за исключением нескольких оставшихся джентльменов с Алтоном в его кабинете. Они разговаривали и смеялись. Мне не нужно было входить, чтобы знать, что они тоже пьют. Мне было все равно. Часть меня надеялась, что они продолжат до тех пор, пока я не усну, а он будет слишком пьян, чтобы заметить это.
По пути в нашу комнату я прошла мимо кухни и напомнила персоналу убрать каждую комнату, а также патио. У меня было мало обязанностей: поместье и прислуга были двумя из них. Я буду первой, кто услышит, если утром обнаружится хоть один осколок стекла.
Помимо небольшого нагоняя в офисе Алтона, мне хотелось думать, что вечер удался. Алтон был счастлив, что среди присутствующих были сенатор Хиггинс и Северус Дэвис. Сегодня я не видела Марису Дэвис. Возможно, она запланировала собственную вечеринку. Не у всех был такой открытый брак, как у этих двоих. Я покачала головой. Мир менялся.
Если бы только Александрия воздержалась от замечаний в адрес Алтона. Напряжение между ними было таким сильным, что его можно было резать ножом. Возможно, это моя вина, что я не настаивала на том, чтобы она понимала свою ответственность, как я. Я видела, что времена меняются. Я хотела, чтобы Александрия исполнила свой долг и вышла замуж за Брайса. Я не хотела, чтобы она чувствовала себя в ловушке. Я слишком хорошо знала это чувство. К сожалению, Алтон не был знаком с отказами и нехорошо их воспринимал.
Направляясь в комнату, я мельком увидела Александрию и Брайса, направлявшихся к выходу.
В нашей комнате я сбросила платье и туфли на каблуках и пошевелила пальцами ног на ковре гардеробной. Я видела, как Алтон смотрел на Сюзанну, когда мы все были в его кабинете. Теперь, когда он пьет внизу, есть хороший шанс, что я не буду носить свою ночную рубашку всю ночь; тем не менее, я планировала наслаждаться этим, пока могла. Натянув через голову розовый атлас, я завернулась в халат и умылась.
С бокалом Каберне из частной коллекции Монтегю в руке я вышла из нашей комнаты, прошла по длинному коридору второго этажа и направилась в библиотеку, сгорая от любопытства, что происходило снаружи. Окна второго этажа библиотеки выходили на заднюю часть поместья.
Плотные шторы скрывали меня от внешнего мира, когда я стояла у высокого свинцового окна и смотрела на улицу. Черное небо искрилось звездами, маленькими
