И я осознала, что буду…
Буду той «хорошей девочкой», потому что он заставит. Он запытает, замучает, обратит меня в пыль, но добьётся своего.
— Повтори, Марина, — прошептал мне на ухо, немного ослабив хватку. — Скажи мне, что будешь послушной.
— Пожалуйста…
— Повтори! — снова сжал горло, а второй рукой дёрнул за волосы. — Ну?!
— Я буду послушной! — закричала, дрожа от страха и зажмурилась, как часто делает это Ксюша.
Только моей дочери семь лет… А я — взрослая тётка. Глупая женщина, что влипла в дерьмо по самые уши и теперь от страха прячет голову в песок.
— Отлично, — выдохнул мне в губы и впился жёстким, болезненным поцелуем.
ГЛАВА 12
Её запах…
Она пахнет весной.
Впервые в жизни мне ТАК нравится женщина.
Даже не осознаю, как клинить начинает. А раньше ведь мог взять себя в руки. С ней никак не получается. Только девчонка меня в чувство приводит. Как гляну на детскую мордашку, так вся дурь из меня выходит.
А парень вообще достоин уважения.
Всё-таки его понять можно и даже нужно.
Я бы за свою покойную мать вообще угробил.
Что ж, помощь детей мне пригодится. Знаю, некрасиво. Нехорошо, вроде как, через мелких до бабы добираться, но что уж поделать, сети заброшены.
Да и не оставлю их в обиде. Раз на то пошло, пацану учёбу нормальную обеспечу, а девчонку в художку хорошую, вон как нарисовала красиво…
Трогаю в кармане сложенный лист бумаги и не выдерживаю, достаю его снова.
«Это тебе, папа», — перед уходом обняла меня, протянула рисунок.
Хотел было объяснить ей, что я не папа, но воздух вышибло из лёгких… На рисунке была изображена семья. Мама, двое детей и папа. Судя по надписям над каждым человечком — стрёмным головастиком со спичками вместо ног был я.
И сейчас стою, пялюсь на детский рисунок, словно идиот.
Твою же мать, Веснушка.
Ты как меня так захомутала?
А никак.
Сам за ней увязался.
Надо бы уже что-то с кредитом её решить. Да и ремонт не мешало бы сделать в их квартире. Того и гляди, скоро на голову потолок свалится.
Только для того, чтобы сделать ремонт нужно детей куда-нибудь перевезти.
Блять, ну и ввязался же я!
Даже на лечение времени нет.
А с другой стороны, мне жить снова захотелось. И похрену, что с протёкшей крышей. Зато вон мелкая похлеще седативных на меня действует.
Мать бы её ещё не брыкалась, вообще замечательно было бы.
— Руслан Давидович, — ко мне подошёл врач Марины. — Вы хотели…
— Сколько она будет лечиться?
— Простите?
— По времени сколько?
— Ах, вы об этом… Марина Ивановна поправится быстро, я считаю, но всё же несколько месяцев это займёт. Поверьте мне, лечение и уход будет на высшем уровне.
Ещё бы, мать твою, не на высшем!
Отчего-то стало тошно. Я ведь Марине больно сделал. Как и пять минут назад. И не факт, что не сделаю снова. Надо передышку ей дать. И себе тоже. А за это время подлечусь. Опять же, если спиногрызы не доставят лишнего геморроя.
Пацану всё-таки придётся дать работу. Пусть делом займётся. Не маленький, в конце концов. Я вон с тринадцати лет пахал и ничего. Правда, я не столько пахал, сколько воровал, а парню это точно не надо. Веснушка вряд ли оценит.
Вечер. Палата. Гора таблеток и дерьмовый ужин, который я, конечно же, жрать не стану. Хотел было заказать хотя бы пиццу, но вспомнил, что где-то там, в старой «хрущёвке», сидит девчонка с веснушками и смешными косичками, которая, скорее всего, голодна. Вряд ли пацан готовить умеет. Да и не факт, что есть из чего.
— Ёб твою мать, — матюгнулся, поднимаясь с койки.
На улице дождливо, холодно и мерзко. Как будто кто-то открыл кран с грязной водой. «Дворники» смахивают воду с лобового стекла, а я давлю на газ, выжимая из своего «Хаммера» всё, на что он способен.
Почему-то возникла острая необходимость видеть девчонку, что называет меня папой. Понимаю, что нельзя так. Надо ей объяснить, что не могу я быть её отцом. Вот совсем никак! Но язык не поворачивается. Законченный инвалид.
Остервенело жму на дверной звонок и через минуту дверь отворяется.
— Папа! — Ксюша расплывается в счастливой улыбке и бросается ко мне.
Да плевать.
Пусть как хочет, так и называет.
— Я тебе торт привёз, малышка, — глажу её по голове, пока девочка обнимает мои ноги — скоро это войдёт в привычку.
— Заходи, пап! — тянет меня за руку в квартиру и я иду, превратившись от её «пап» в кисель.
— Ооо… Здравствуйте, Руслан Давидович, — в коридоре не пойми откуда появляется медсестра, которую мне недавно довелось послать — Леночка, кажется.
- Ну, здравствуй… Лена, — вот воротит меня от таких тёлок.
Размалеванная и обвешанная дешёвыми цацками, как цыганская лошадь. Ёб твою мать, шалава, ты же к детям пришла!
Обязательно отвешу ей хороших «люлей». Позже. Не при мелких же мне её петрушить.
Глянул на пацана, что вышел из кухни с набитым ртом. Тот кивнул мне и, продолжая жевать, влюблёнными глазами уставился на глубокое декольте Леночки.
Ничего удивительного, в принципе.
Я тоже по фигуристым бабам по малолетке сох. В таком возрасте сиськи в цене. Чем больше — тем лучше.
Промелькнула мысль… А может бабу ему опытную подогнать? Взрослый пацан уже. Мамкина юбка, конечно, хорошо, но не вечно же под ней сидеть. Но об этом позже, конечно. Не до этого.
— Ну-ка, приведи себя в порядок и вали кофе мне сделай. Дети, за стол, — снял куртку и бросил её Леночке.
Та мигом просекла, чем пахнет и, повесив мою куртку на вешалку, застегнула блузку.
— Может кофе попозже? Я ужин приготовила. Покушаете с нами? — снова оскалилась блядина, как бы случайно облизнув ярко-алые губы.
А Леночка, походу, подзабыла, как пробкой вылетала из моей палаты. Даже больше — она не против пообщаться более тесно.
Что ж, я тоже не против.
Как говорится, дают — бери.
Сел за стол, а Ксюша тут же принялась накладывать мне на тарелку еду, причём всё, до чего дотянулась. Повезёт кому-то лет так через пятнадцать-двадцать.
Задумался.
Был бы я отцом этой мелкой Веснушки — убил бы каждого, кто только посмеет к ней подойти. Впрочем, я убью и тех, кто полезет к её матери, но то другое. Марина просто любовница. А дочь её во мне дыру прожгла ещё первым своим взглядом.
Надо было сразу обозначить для себя границы.
Дурак.
— А чего вы не едите, Руслан Давидович? —
