Смерть короля не стала неожиданностью. Лекари давно предупреждали о необходимости быть умеренным в еде, питье и плотских удовольствиях. Некоторые после этих советов даже оставались живы и относительно здоровы. Проявить столь несвойственное великодушие и всепрощение заставило понимание, что запас врачей не бесконечен, а первыми на плаху отправились самые умелые. И не далек тот час, когда единственным, кто может оказать помощь, окажется придворный коновал.
О том, что остались считанные часы до восхождения на престол Сафара, советника предупредил отец, и было это три дня назад. Он просил под предлогом неотложных нужд уехать в семейный удел, показав тем самым наследнику, что не собирается никоим образом пытаться оспорить его право на престол.
Мариф отказался. Слишком хорошо он знал характер Сафара, его неуёмную жажду власти и глубину ненависти к королевскому любимцу. Тех тридцати лет, что они вместе сначала росли, потом учились, а потом и занимали должности при дворе, с лихвой хватило, чтобы теперь быть уверенным — наследник не остановится ни перед чем, чтобы не только расчистить путь к короне, но и поквитаться с теми, кому завидовал.
Советника он ненавидел за то доверие, которое ему оказывал старый король. Ни для кого не было секретом, что именно мнение Марифа было наиболее весомым. Не раз и не два именно его слово было решающим, тогда как доводы наследника отвергались. Народ уважал советника за несвойственную возрасту мудрость и осторожность. Наследник ненавидел за то же, считая это проявлением нерешительности и даже трусости.
В Эйдале же видел не только противника, но и конкурента, Сафара нимало не смущало, что никто не посадит на трон мага, да и сам он не стремится править, второй сын короля для наследника был едва ли не бОльшим раздражителем, нежели советник. Потому, когда принц Эйдал окончил обучение, правитель попросил советника взять его в свою свиту. Именно попросил, а не приказал, прекрасно понимая, что под начало Сафара среднего сына отдавать нельзя. Отмечал его горячность и, порой, безрассудность, но эти черты у отца и сына были общими, потому особой беды в том не видел. Сам же юный маг, ещё пребывавший в угаре иллюзии всемогущества, оставаться без твердой руки не мог. Рука короля же давно одряхлела и, не будь за его плечом Марифа, что знает, как давно на престоле сидел бы новый правитель.
Потому, понимая, чем грозит нахождение в столице, советник и отправился в Ласаи. По официальной версии, для встречи с главами иностранных торговых гильдий, которые — вот незадача! — не явились. Наверное, потому что и сами о ней не знали.
В порту Ласаи в любое время дня и ночи их ждал корабль, на котором Мариф собирался вывезти из Ориса Эйдала, чтобы потом, убедившись, что принц благополучно добрался до одного из островов, на котором уже несколько веков стояла неприступная твердыня Братства Огня, вернуть вновь. Возможно, на казнь. Но обещание, данное короля несколько лет назад, не давало поступить иначе. Клятва не допустить братоубийства и уберечь Сафара от развязывания войны с Гаретом.
Сказав, что посол не имел задания травить юную королеву, он ничуть не солгал. Наоборот, у старого короля были свои планы на Тамилу, и её смерть в них совершенно не вписывалась. Случившееся два года назад ударило по Орису не только в репутационном плане, но и разрушило многолетние интриги, венцом которых должен был стать брак Сафара и Тамилы с последующим объединением двух государств. Потому расследование отравления в Орисе велось едва ли не более тщательно, чем в Гарете. Сам Мариф его и вел, и до сих пор был практически уверен, что инициатором был несостоявшийся жених. Сафар был очень даже за то, чтобы присоединить Гарет, но его сердце жаждало войны. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто должен править, чьи советы необходимо выполнять неукоснительно. Чтобы люди и земля содрогались от одного только имени нового правителя.
О погоне Тамила догадалась не сразу. Тот же быстрый ритм стука лошадиных подков по каменистой земле. Та же рука, вначале почти незаметно придерживающая, а теперь уже довольно крепко сжимающая за талию, чтобы обессилевшая королева не выпала из седла. Тот же вид, любоваться которым наскучило довольно быстро. Предгорья с лесистыми лощинами и глубокими оврагами, порой становившимися причиной смены маршрута, были прелестны, но довольно однообразны.
Солнце уже пару часов, как поднялось над горизонтом, но было ещё довольно прохладно, за что Тамила про себя возблагодарила небо. В жаре и духоте её состояние заметно ухудшалось, оно и сейчас было далеким от терпимого. Привычная головная боль перешла на новую стадию, в висках оглушительно шумело, раскаленная горечь сковывала рот. Платок, по давней привычке спрятанный в рукаве, оказался весьма кстати, когда из носа пошла кровь. Её было немного, к тому же довольно быстро остановилась, но испачканный платок королева постаралась спрятать, как можно тщательнее.
Спутники молчали, не желая тратить силы и время на разговоры. Шума погони пока не было слышно, но по тому, как то один, то второй всадник временами оглядывались, пристально высматривая что-то за их спинами, становилось понятно, что преследователи нагоняют.
Она не знала, где они взяли этих лошадей. Хотя и догадывалась, что вряд ли купили, надеялась лишь, что обошлось без излишнего кровопролития. Эти места королева знала только в теории, бывать на самой границе с Орисом лично ей не доводилось, наверное, где-то рядом располагалась небольшая деревенька, ведь карту помнила хорошо, и никаких поселений, где можно отдохнуть и получить помощь, рядом не видела. Оттого, сцепив зубы, терпела изматывающую скачку, прекрасно понимая, что есть только одно место, где им могут помочь, ничего не спрашивая и не возражая. Вот только до него нужно ещё добраться.
Судя по тому, что спутники не спрашивали у неё дороги, карту приграничных земель Гарета они знали так же хорошо, как и собственную. Советник тоже практически всё время молчал. Тамила пыталась примерить на него звание жениха, но каждый раз мысленно осекалась. Слишком чужой, слишком непонятный мужчина, и кто знает, не было ли это решение роковым. Она была уверена, что отнюдь не факт её узнавания одним из врагов стал причиной согласия на брак. У Марифа есть куда более весомый повод искать убежища в Гарете, нежели опасения за собственную жизнь, но какой?
— До храма осталось не больше четверти часа пути, — голос раздался прямо над ухом Тамилы,
