— Я выдержу, — бескровные губы едва шевельнулись.
Она действительно выдержала, хоть и с огромным трудом. И непонятно было, кто тяжелее дышит — королева или почти загнанная лошадь, резко осаженная у самых ворот.
Здесь не было резных панелей, даже цветов у ворот не оказалось. Грубые створки на вид совершенно неприступной крепости. Маленькой, прилепившейся почти на краю ущелья, в котором глубоко внизу текла узкая безымянная речушка.
На стук отворили не сразу, отчего сердце Тамила тревожно сжималось в дурных предчувствиях. Передала ли верховная жрица сестрам близлежащих от границы обителей распоряжение помочь королеве переместиться в центральный храм? С того момента, как она его покинула, прошло больше десяти часов, быть может, за время непредвиденной задержки произошло нечто, кардинально поменявшее планы?
Молодой маг с озабоченным лицом что-то тихо и быстро говорил советнику. Настолько тихо, что не получалось разобрать ни слова, и всё же королеве показалось, что они спорят.
Звонкий женский голос прервал их разговор:
— Кто вы и что вам нужно под стенами Её обители?
Прежде, чем кто-то из спутников ответил, Тамила четко проговорила:
— Говорящая с Песками желает получить кров и совет.
Ритуальная фраза паломников, довольно редких в этих местах, прозвучала хрипло и чуть надломленно, но произвела поистине магическое впечатление. Даже не столько сама она, как имя рода Ассандер, почти не употреблявшееся, но не забытое. Оно уже давно воспринималось просто как обозначение принадлежности к старшей ветви королевского древа, из людской памяти практически стерся истинный его смысл. Жрицы же помнили, потому поспешно отворились ворота, чтобы убедиться, не подвел ли слух. Или, быть может, кто-то решил зло пошутить, но единственный взгляд на лицо, с которого Тамила отбросила капюшон, отмел это предположение.
— Мы рады приветствовать вас в нашей обители, — довольно молодая жрица с широкоскулым загорелым лицом поклонилась королеве, не забыв бросить пытливый взгляд на её спутников. И тут же нахмурилась, едва рассмотрела одного из них. Переведя взгляд на следующего, и вовсе сердито поджала губы. — Двери обители всегда открыты для долгожданной сестры, но двое из ваших спутников не могут переступить порог.
Если Мариф воспринял новость спокойно, даже едва заметно улыбнулся уголком губ, рассматривая гневно сжавшую кулаки жрицу, то маг, то ли в силу юности, то ли от усталости, не сдержался:
— А как же правила гостеприимства, предписывающие помогать путникам?
— Они не распространяются на магов, — судя по упрямо сведенным бровям, отступать она не собиралась. И все же пришлось, едва королева сухо заметила:
— Проводите меня с женихом к настоятельнице. Наши спутники устали и голодны, позаботьтесь о них. — Не дождавшись ответ от жрицы, со всё возрастающим ужасом переводящей взгляд с королевы на Марифа и обратно, она добавила толику металла в голос. — Быстрее!
Это ли или же служительница и сама смогла справиться с удивлением, но жрица закрыла рот, так и не произнеся ничего в пику распоряжения Тамилы, и с новым поклоном предложила следовать за собой.
За каменной оградой открывался довольно просторный двор с хозяйственными постройками. Откуда-то доносилось одинокое блеяние козы и петушиное пение, отчего храм становился если не уютнее, то хотя бы не таким угрюмым и безлюдным.
Идти пришлось недолго, хотя и этот путь не дался уставшей девушке легко, она без возражений оперлась на предложенную женихом руку, ступая по вырубленным прямо в скале коридорам. Темные стены лишь изредка подсвечивались факела, не столько разгоняя мрак, сколько маскируя выбоины пола, отчего идти приходилось особенно осторожно. Звуки шагов, многократно усиленные эффектом эха, доносились сразу со всех сторон, будто по храму маршировала колонна.
Перед низкой деревянной дверью загорелая жрица повторно поклонилась и, распахнув дверь после короткого стука, удалилась. Её просторное серое одеяние мгновенно растворилось в сумраке коридора, словно поглощенное тенями.
Настоятельница обители сопровождающему королевы тоже не обрадовалась. Это ясно читалось во взгляде, однако вслух она это никак не выразила. Даже обозначилась в сторону Марифа легкий кивок. Очень легкий, заметить который было весьма непросто.
— Приветствую вас, госпожа. Верховная предупредила о том, что вам может понадобиться помощь, но у нас может не хватить сил перенести всех разом.
— Это не проблема, — голос советника, низкий и будто ещё более сгущающий неприветливость встречи, казался далеким раскатом грома. — Я дам вам мощный накопитель, его хватит, чтобы вложить энергии на десяток перенесенных одновременно. Но сначала окажите помощь госпоже, она измучена трудной дорогой.
Для Тамилы было крайне непривычно, что кто-то вот так спокойно и непререкаемо отдает приказы в её присутствии, но возражать не стала. Сама выбрала этого мужчину мужем и королем, потому следует начинать привыкать к тому, что его приказы будут приоритетнее её собственных. К тому же он был прав — королеве приходилось прикладывать усилия, даже чтобы просто ровно стоять, и вступать в беседу не стала.
— Ваши сопровождающие…
— … позаботятся о себе самостоятельно.
Жрица с явным облегчением ответила:
— Тогда вверьте госпожу нашим заботам, мы всегда рады сестре, пусть и необретенной, — она приблизилась, не решаясь коснуться даже рукава плаща королевы. — Мне нужно время, чтобы отдать распоряжения и активировать круг, прошу вас следовать за послушницей в купальню.
Выйдя в коридор, жрица громко хлопнула в ладони, этот звук тут же подхваченный и усиленный разнесся по обители. Молоденькая девушка, вряд ли пережившую свою тринадцатую зиму, будто соткалась из теней в паре шагов от двери.
— Позаботься о наших гостях.
Девочка, бросая любопытные взгляды, но не решаясь ничего спросить, несколько суетливо кивнула и попыталась подхватить королевы под локоть.
— Не стоит. — Послушница отшатнулась, испуганно отдергивая пальцы. — Я сам отнесу госпожу, показывайте дорогу.
В том, что кто-то несет её на руках, для Тамилы не было ничего нового — приступы порой случались внезапно и не всегда в личных покоях. Да и жених, делая предложение, обещал поддерживать и стать опорой, и всё же в этой ситуации ощущалось что-то тревожащее, пусть с виду и совершенно правильное. Кому, как не будущему мужу, заботить о её нуждах и обеспечивать комфорт. Только отчего же тогда будто невидимая рука сжала горло, усиливая впечатление надвигающихся со всех сторон стен? И хватит ли ей сил остановить это движение, отстоять своё «я» у того, кому она сама же и доверилась?
Он кожей ощущал их возмущение. Неверие. Страх. Почти ненависть.
Такие привычные эмоции, которые советник вызывал у жриц. Пока был маленьким, мать встала стеной между ним и храмом, чем вызвала недовольство отца. Негоже аристократке так явно и демонстративно показывать, что вера для неё ничто. Какие доводы привела мать, Итар не знал, но они если и не переменили его мнение, то существенно охладили пыл.
Чуть позже его перестало задевать их презрение. А спустя несколько лет храм и вовсе
