Тамила с силой вогнала ногти в ладони, до крови расцарапав кожу. Плохой вопрос. Правильный, но плохой.
— Надеюсь, для вас, ваше величество, не секрет, что старшая фрейлина нашей королевы всю жизнь провела рядом с вашей супругой. Она знала её ребенком, она растила и помогала воспитывать её, но теперь у почтенной леди появились сомнения в том, что её госпожа отдает себе отчет в действиях. Ведь только этим можно объяснить тот факт, что она грубым образом нарушила закон о первостепенной важности рождения наследника. Да, слабое здоровье имеет некоторое смягчающее значение, но всё же. В умственном здравии королевы мы не сомневаемся, — он бросил на племянницу взгляд, в котором эти сомнения точно были. — Потому возникли подозрения в том, что ею манипулируют при помощи ментальных чар.
— Насколько знаю, проверка на их применение результата тоже не дала, — его величество расслабленно откинулся на спинку кресла с такой доброжелательностью посмотрев на собравшихся, что казначей от неожиданности закашлялся.
— Осведомленность делает вам честь, — советник с преувеличенным почтением склонил голову пред ним. — Потому остается самая неприятная и тяжелая версия — королева умышленно принимает это зелье, поскольку не считает ваш брак истинным по всем канонам.
У Тамилы вертелись на кончике языка пара язвительных вопросов к дяде по поводу столь пристального интереса к её супружеской жизни, но она упрямо молчала. Не стоит произносить даже лишнего звука, пока не прогорит огонь, да и ни к чему ещё больше накалять отношения с дядей. Хотя, кажется, сделать их более напряженными не получится при всем желании.
— Надеюсь, после этого разговора подобная глупость больше не будет тревожить умы Совета?
— Увы, расследование ещё не завершено, я бы хотел задать ещё один вопрос моей королеве, если вы не против, — он с показным смирением сложил ладони на животе, будто скромный проситель, но не обвинитель.
— Только один. И помните о приличиях, надеюсь, ничего, способного смутить или шокировать вашу юную госпожу, в этом вопросе не будет.
— Простите мою дерзость, я просто хотел бы уточнить. Вы прекрасно знакомы с законами Гарета и той частью, что касается наказаний за оговор правителя. Перед вами та, что своим молоком вскормила вас. — Тамила, до сего момента старательно не смотревшая в сторону леди Митры, будто против собственно воли повернулась к нянюшке. Она сидела ровно, с высоко поднятой головой, отрешенная и бледная. При этом в глазах был не страх, а паника, видимо, только сейчас старшая фрейлина поняла, чем грозит это обвинение не только ей, но и семье. — Та, кто из искреннего беспокойства за возлюбленное дитя пришла к нам и озвучила свои подозрения. — Он сделал драматическую паузу, полную такой звенящей тишины, что, казалось, даже взмах ресницами прозвучит грозовым раскатом. — Принимая во внимание всё это, вы готовы сказать во всеуслышание, что король Итар ваш истинный супруг, которому вы готовы подарить наследника, будущего правителя Гарета?
Готова ли она подарить ему наследника? Сейчас королева готова была упасть в обморок или закричать от безысходности, но только до крови прикусила изнутри щеку. Иного мужа она не планировала и оставлять свою страну без будущего правителя не собиралась, потому сомнений в ответе у неё не было:
— Да.
Пламя окрасилось в более темный красный, но не почернело.
— Я приношу нижайшие извинения, что вам пришлось пережить эту унизительную процедуру, но таков закон, — советник, выждавший пару мгновений, в течение которых не отводил взгляда от племянницы, повернулся к леди Митре. Стражник на этот раз без распоряжения подвел Солу к пожилой даме, придерживая девушку, у которой не было сил держаться прямо. — Согласно закону Гарета, вы признаетесь виновными в оговоре королевы и будете казнены, как предатели.
Ни одна, ни вторая не зарыдали и не бросились в ноги. Возможно, потому что знали, это бессмысленно.
— И леди Митра, и служанка Сола верой и правдой служили мне, — не в силах терпеть и дальше то, что разворачивалось перед ней, Тамила поднялась и прошла ближе к приговоренным. На мужа она при этом старалась не смотреть, зная, что поддержки от него не будет. — Я хочу отблагодарить их за это. Я желаю подарить «Последнюю милость королей».
Судя по совсем не притворному вздоху, разом сорвавшемуся с нескольких губ, подобного никто из обвинителей не ожидал.
— Я запрещаю!
Как Итар оказался за её спиной, Тамила не поняла. Невозможно за мгновение пересечь половину зала, но ошибиться она не могла, он был совсем рядом.
— Простите, мой супруг, но в этом вы не властны надо мной, — она повернулась к мужу, сразу же поймав взгляд, в котором прежняя злость смешалась с тревогой и бессильной яростью. Он и сам знал, что не может помешать, никто не вправе запретить члену королевской семьи защитить предавшего не только перед людьми, но и перед Ней. — Пожалуйста, поверьте мне.
Последнее она прошептала так тихо, что не была уверена, услышал ли её супруг. Услышал. Это стало понятно по тому, как упрямо сжались его губы, по гневно сведенным бровям. По тому, как усилилась тревога во взгляде. По стиснувшимся на её плечах пальцам, от которых, вполне возможно, останутся следы на коже. Ещё одни. Как те шрамы, из-за которых леди Митра уверилась, что королеву нужно спасать от мужа-тирана, поработившего разум бедной девочки. Из-за которых верная Сола, годами не предававшая доверия госпожи, выдала секрет, стоившим им обеим жизни.
— Я, Тамила Ассандер, последняя кровная наследница королей Гарета перед лицом моего супруга и Совета готова доказать, что вина обеих приговоренных в моих глазах не столь тяжела, чтобы обрекать их на самую страшную смерть. — Королева чуть повысила голос, чтобы каждое слово было слышно отчетливо и громко. — И пусть Великая Мать смотрит моими глазами.
Теперь, после произнесения этой фразы, ни отменить, ни прервать ритуал уже не представлялось возможным. Король, не переставая сверлить жену тяжелым взглядом, с видимой неохотой отступил, давая возможность стражнику вынести на центр зала роскошное кресло для госпожи.
— Не нужно, дитя моё, прошу вас… — сбивчивый шепот леди Митры звучал надтреснуто.
Отвечать Тамила не стала. Разве что мимоходом коснулась её волос, как и всегда собранных в затейливую прическу. Так же бережно она погладила по макушке Солу, опустившуюся на резные плитки пола и трясущуюся в беззвучных рыданиях.
Глаза нестерпимо жгло, а горло вдруг свело так, что не вдохнуть, но королева устроилась в кресле, наблюдая за тем, как из сундучка, извлеченного мрачным советником Видаром из стенной ниши, появилась простая бутыль с темным содержимым. Её покрывала пыль, а бумага с нечитаемыми письменами почти истлела. Дождавшись, когда бутыль откроют, и содержимое цвета темного янтаря нальют в широкую низкую чашу, Тамила жестом
