– Более чем, – меланхолично отозвался Йонас. – Я для того и привел Хлою. Оттудыши и лошади очень хорошо друг друга понимают.
– Они… общаются?
– Хлоя ее лечит. Она слышит ее сердцем.
– А мы так можем? – с надеждой спросил Питер.
– Мы умели. А потом сами наизобретали слов, а перворечь навсегда забыли.
Глава 36
Шла последняя неделя августа. Дыхание океана, достигающее северных окрестностей Дувра, становилось все холоднее. Яблоки в садах наливались соками, нежно розовели кожицей. В редкие ясные ночи с неба сыпались звезды, а Млечный путь был виден так ясно, словно кто-то только-только пролил космическое молоко. Дожди шли все чаще, и место кед в прихожей заняли резиновые сапоги. Отец отдал Питеру велосипед, тетка Йонаса смилостивилась над племянником, и друзья вдвоем катались по окрестным дорогам, с удовольствием проезжая по лужам, задрав ноги и вопя. Дважды к ним приезжал Кевин, и ребята выбирались на рыбалку. С ними всюду был Лу, который с каждым днем летал все более уверенно. В присутствии посторонних смышленый пикси прятался за пазуху Йонасу или в высокую траву, а когда мальчишки оставались одни, синепузый малыш клянчил у них конфеты, дурачился и требовал бесконечных игр. Иногда он куда-то улетал, но в течение получаса обязательно возвращался обратно.
– Он себе ищет пару, – сказал как-то Кевин. – Его не устраивает чисто мужская дружба.
Йонас на это посуровел и признался:
– Каждый раз, когда он улетает, мне кажется, что это навсегда.
– Да ну тебя с такими мыслями! – махнул рукой Питер. – Он к тебе привязан, как к мамке. Никуда он не улетит. Возвращается же.
На это Йон ничего не ответил. Он вообще с каждым днем становился все тише, настроение менялось, как погода: вот он несется на велике и горланит песню – и буквально тут же грустнеет, погружается в свои мысли и не реагирует на оклики, пока над ухом не заорешь. Питера это беспокоило. Особенно после откровенного разговора, в ходе которого Йонас рассказал, зачем ему атлас мира, тренировки в бассейне и почему он до сих пор тайком ездит в Дувр к хромому Стиву. Тетке он заливал, что в саду много работы и что он помогает родне Палмеров в сборе картошки, а сам до позднего вечера пропадал в автомастерской.
– Пойми, Пит, у нас ничего не выйдет, если я буду плохо водить. Стив разрешает мне брать свой грузовик, учит управлять им. Я его упросил показать, как ездить по бездорожью, – рассказывал Йонас, колупая болячку на разбитом локте. – Иначе нам не вывезти Офелию.
Питеру его идея не нравилась. Он холодным потом обливался, думая о том, насколько это опасно. Сперва Йонас предложил выпустить Офелию в ближайшую крупную реку, но потом посвященный в план Кевин заявил, что в реке Офелию однозначно поймают, когда хоть кто-то увидит ее там.
– Дурни вы оба, – авторитетно заявил Кев, сверкая очками. – Ну отвезете вы ее до реки, ну выпустите. А мистер Палмер с утра всю полицию графства оповестит о пропаже. Искать будут прицельно, по воде. И все начнется сначала.
Йонас сказал, что Кевин прав и что надо возвращать русалку в ее мир. И без вариантов. Питер вечером взял линейку, атлас, посчитал и обомлел: до Дрездена, в окрестностях которого находилось «пятно междумирья», только по автомагистралям выходило шестьсот пятьдесят миль. Утром, когда пришел Йонас, Питер объявил с отчаянием в голосе:
– Это невозможно. Йон, посуху только два-три дня на машине!
– А кто сказал, что мы посуху? – загадочно улыбнулся Йонас. – У нас есть Северное море и Кильский канал. Мы доедем до Па-де-Кале, а там Офелия и я доплывем до другого берега. Дальше – краем Северного моря до Кильского канала. А там от Брунсбюттеля до Дрездена придется как-то по суше.
– Ты что, рехнулся? – не выдержал Питер.
– Не-а! Просто других вариантов нет.
– А до «пятна междумирья» как? Пешочком пару сотен миль? Туда, где военные?
Йонас пожал плечами, велел Питеру успокоиться и обещал как следует подумать над проблемой. Он вообще вел себя так, будто возвращал русалок домой в их мир каждый день. А Питера начинало колотить, когда он задумывался над планом освобождения Офелии.
«Может, и не стоит этого делать?» – думал он с нарастающей день ото дня тревогой.
Неделю назад отец отказался от услуг миссис Донован и с досадой объявил семье за ужином, что на выставочной карьере русалки придется поставить крест. Он сказал, что Офелия упряма, своенравна, дика и хитра настолько, что ездить всякий раз в такую даль без гарантированного результата невыгодно.
– Я же не могу заставлять собственного сына плясать перед ней всякий раз, когда эта дрянь решит прикинуться мертвой и заляжет на дно аквариума перед выступлением, – раздраженно произнес Леонард Палмер, разрезая стейк на тарелке на небольшие кусочки. – Не могу и не стану.
Новости обрадовались все домашние – даже Ларри и Агата, которым, казалось, не было дела до выставок и призов. Питер возликовал: все, победа! Никаких больше шокеров и уродских ультразвуковых свистков, никакой надоевшей классической музыки! Офелию никто не станет принуждать выполнять дурацкие команды и вести себя как собака, выпрашивающая кусок еды. Радость мальчишки длилась ровно до того момента, как отец позвонил мистеру Айронсу и договорился с ним о продаже «Посейдона». Питер услышал часть их разговора.
– Давайте так, – доброжелательно и твердо говорил отец. – Вы покупаете или арендуете у меня «Посейдон» на необходимое вам время, а я арендую у вас Тритона. Услуга за услугу или деньги к деньгам – решим. Вы более опытны в таких делах, подскажете, сколько он должен пробыть у нас для э-э-э… гарантии результата? Хорошо, от недели до трех. Договорились? Я подготовлю бумаги со своей стороны. Бартоломью, за вами остаются бумаги на вашего парня.
Питер мало что понял, кроме того что «Посейдоном» в скором времени нельзя будет воспользоваться. А Йонас как раз планировал вывезти Офелию на нем. Даже упросил мистера Палмера пустить его в кабину посидеть, и пока находился там, быстро зарисовал огрызком карандаша в блокнот все рычаги и приборную панель, чтобы потом показать схему Стиву. А раз не будет машины, может, стоило бы отказаться от замысла?
В пятницу миссис Палмер отпустила Агату в кино с подругами, а для мальчишек устроила вечеринку. Накануне позвонила маме Кевина, договорилась о том, что ее сын переночует у них в усадьбе, пообщалась с теткой Йонаса, чтобы того тоже отпустили на всю ночь. В тот вечер Питер и решил все рассказать друзьям и убедить их отказаться от рискованного плана.
Вечер выдался удивительно теплым, над прудом стелилась молочная дымка тумана. Ветерок доносил далекое звяканье колокольчиков: деревенские коровы возвращались с пастбища по домам. Пахло яблоками, мокрой травой, стейками, что
