Ладно… чего я еще ожидала от психушки? Возможно, на свободе он кромсал своих жертв и пытался убедить общественность, что творил искусство. Этот мир действительно безумен.
– Много вы картин нарисовали? Здесь. В… этом месте.
– Только наброски, ничего стоящего.
– А что вы рисуете?
– То, чего заслуживает мир.
Очередной сошедший с ума гений. Лиза даже не испугалась, скорее, разочаровалась. Творческие люди зачастую считались безумцами и создавали шедевры, которыми восхищалось общество, но некоторые индивиды заходили слишком далеко.
– В обществе принято восхищаться человеческой жизнью, но смерть они отвергают в любом проявлении, – незаметно для себя пробормотала Лиза, выдерживая ироничность мысли, которая, похоже, заинтриговала собеседника.
– Глубокая мысль, – напряженно произнес мужчина, будто готовясь разорвать металлическую проволоку забора и схватить девушку за горло. Но затем он рассеянно пожал плечами и вернулся к работе. – Этот мир никогда не поймет глубокую суть смерти.
– А ты понимаешь? – Дерзнула Лиза, с удивлением отметив, что перешла на «ты».
– Хм, – пожал плечами мужчина, – мой ответ – мои творения.
– Тогда… можно посмотреть, что ты рисуешь?
– О-о, нет, боюсь, что эту картину ты не в состоянии понять. Она и не для этого создавалась. Этот набросок я заготовил для другой особы, чтобы показать ей, какой она станет, когда я возьмусь за нее вновь.
Звучало довольно запутано и пугающе, внутренний голос подсказывал, что стоило тактично попрощаться и более никогда не попадаться на глаза этому человеку. Но психиатрическая лечебница была идеальным местом, чтобы заводить новые знакомства с теми, жертвой которого ты не хотел бы стать. Металлические решетки, охрана и таблетки создавали наилучшую защиту.
– Думаешь, это возможно? Тут же решетка.
– О, для Стефано Валентини нет ничего невозможного, – улыбнулся мужчина, подводя штрих алой краской на портрете молодой девушки с чернеющими глазницами.
5 мая. 20:07
Франция, лечебница «CygneBlanc».
Время ужина прошло, скоро пациентам нужно будет готовиться ко сну, а, значит, на сегодня работа окончена. По крайней мере ночная смена виделась на горизонте через пару дней, а пока что Илона могла вздохнуть с облегчением и надеяться, что никаких казусов не возникнет. Насколько это возможно. Она неплохо отдохнула за два отведенных выходных, успев убраться дома и приготовить рыбный пирог, который так любит ее жених. Девушка скучала по мужчине, который находился в парижской больнице. В коме…
Вернулся целым с войны, а от автомобильной аварии никто не застрахован. Злая ирония…
Честно говоря, Илона постепенно привыкала к одиночеству, словно оно шло с ней бок о бок несколько лет, и никакого Анджея – ее возлюбленного – не существовало. Они так долго находились в разлуке, что с каждым днем воспоминания о нем помогла держать лишь фотография в ее комнате. С каждым разом навещать его в госпитале становилось все тяжелее. Мысль, что он, возможно, никогда не вернется, приводила в ужас, вгоняла в истерику. И у нее не оставалось иного выбора, кроме как верить в лучшее, окружить себя коконом из добра и заботы по отношению к другим. Это помогало держаться. Не сойти с ума.
Пейджер неожиданно ожил, однако Илона не испугалась, а только устало вздохнула и достала устройство. Ей хотелось прилечь ненадолго, к счастью, она не дежурила сегодня ночью, поэтому пришедшее сообщение раньше времени нагнало разочарования.
А зря. Стоило вместо этого напрячься.
«Зайди в мой кабинет. Есть разговор», – гласило сообщение. Устройство могло передавать ограниченное количество символов, так что эмоциональный оттенок послания остался для Илоны загадкой. Когда имеешь дело с Нестором Новаком, иного ждать не приходится.
Надев белоснежный халат и захватив ключ-карту вместе с пейджером, Илона направилась к административному зданию, минуя пустые коридоры корпуса для персонала. Выйдя на улицу, девушка с неожиданностью обнаружила, что солнце уже скрылось за горами, оставив после себя едва желтеющие пятна неба, выглядывающие из-за пелены облаков. Похоже, на этой неделе придут дожди и весенняя прохлада, медсестра задернула полы халата, ступив на асфальтированную дорожку. Наступающие сумерки в момент забирали чарующую атмосферу, становилось дольно не по себе от колышущихся в тени деревьев, а также от темнеющих за решетками окнах. Крики больных уносил ветер.
Стараясь не смотреть по сторонам, Илона ускорила шаг, раздражаясь тому, как быстро заколотилось сердце. Несмотря на образ добродушной и открытой медсестры, она боялась этого места, воспринимая, как дикого зверя, с которым нужно аккуратно вести себя, а не выпендриваться и показывать характер.
Свист сквозняка, промчавшегося мимо теснящихся друг к другу зданий, вынудил девушку обернуться и шумно вздохнуть, затаив дыхание. Высокая трава танцевала под волнами ветра, но и только.
Это место… Пора было бы привыкнуть.
Административное здание лежало впереди за оградой, отделяющей зоны содержания пациентов. Большинство калиток запиралось на подвесные замки, поэтому пришлось двигаться вдоль забора, чтобы выйти непосредственно к зданию. От пеших прогулок по вечерам у Илоны вставали волосы дыбом, это место нагнетало, отчего в последнее время ей чудилось всякое, и воображение не обошло ее стороной и в этот раз.
Оставалось несколько метров, и теплые объятия закрытого помещения спрятали бы ее от ужасов ночи. Но она остановилась.
Капелька пота скатилась по лбу, обжигая холодом. Дыхание перехватило, в горле застрял ком воздуха.
Поодаль от двери, во мраке, за пределом ореола света, отбрасываемого фонарем, стоял размытый силуэт. Фигура рябила, перемещалась, как рой насекомых. Днем призрак постоянно мелькал на периферии зрения, ускользал, едва девушка поднимала на него взгляд. Ей казалось, что воображение и усталость играли с ней злую шутку, но сейчас – на короткую секунду – она встретилась с ним лицом к лицу.
Призрак растворился в темноте, исчез также неожиданно, как и появился, отчего у Илоны сдали нервы, и она бросилась ко входу. Доставать ключ карту она не стала, решив, что ввести кодовую комбинацию будет намного проще. Дрожащие пальцы не слушались, паника накатывала с новой силой, и когда прозвучал спасительный писк, блондинка нырнула внутрь и с грохотом захлопнула за собой дверь.
Долгие минуты показались блондинке вечностью; едва она вошла через боковой вход в здание, напряжение отхлынуло, воображение успокоилось. В висках стучала кровь, сердце било по ребрам с невероятной силой.
Такого просто не может быть, не может. Это все усталость, успокойся, Илона, успокойся.
Она подняла взгляд на пустующий коридор, к счастью, отметив, что никого не оказалось поблизости – быть может, охранник заметил ее неожиданное появление через камеру видеонаблюдения.
Большая стрелка наручных часов показывала на цифру «25», что
