– Наверное, это будет даже забавно, – рассуждал Стефано, обходя заложника стороной и двигаясь обратно к девушке. Он похлопывал лезвием по свободной руке, продолжая ухмыляться: – Для меня это тоже будет в новинку, и если мы оба приложим все усилия, то из этого может получиться что-то интересное.
– Что? – Потеряв основную идею, Лиза в растерянности обернулась к мужчине. – Что будет в новинку?
– Наставничество, – терпеливо пояснил Стефано, однако в голосе промелькнула стальная нотка, которая не обрадовала собеседницу. – Надеюсь, ты не подведешь меня.
Подбросив нож, художник перехватил его за лезвие и протянул девушке, что вызвало у той откровенное негодование. Страх уступил место растерянности, Лиза неуверенно взяла оружие, которое показалось ей невероятно тяжелым и горячим. Она смотрела на игру света, отражающегося от лезвия, и не понимала, что происходит. До нее просто перестало доходить происходящее реальности, мозг не обрабатывал информацию, а лишь принимал ее.
Подняв испуганный взгляд на Стефано, а затем переведя его на пленника, который побледнел от ужаса, брюнетка пролепетала:
– Я не… я не понимаю, что ты хочешь. Что ты от меня хочешь?
Улыбка быстро исчезла с лица художника, что не могло означать ничего хорошего, и тем не менее мужчина не в пал в ярость. Он сощурил здоровый глаз и внимательно присмотрелся к собеседнице, словно думая: «что ж, а чего я ожидал?» Лиза тоже не понимала, чего он от нее хотел. От страха мысли разбежались по углам, в любой другой ситуации она моментально сообразила бы, что происходит, но сейчас она ничего не понимала.
Нож. Я. Пленник. Стефано. Нож, я, пленник, Стефано… как это… что это?.. не хочу умирать…
Она была готова расплакаться от непонимания, как ученица младших классов, понятия не имеющая, как решать квадратное уравнение.
– Не заставляй меня тратить драгоценное время, – низким от подступающей злости голосом прошептал Стефано и, подойдя к девушке со спины, развернул ее за плечи лицом к пленнику.
Лиза не сопротивлялась, когда он обхватил ее ладонь, сжимающую лезвие, когда прижался ближе и направил ее руку на связанную жертву.
– Не с первой попытки художнику удается сотворить шедевр, – прошептал он ей на ухо, заставив затаить дыхание и вздрогнуть то ли от испуга, то ли от пробежавшей волны возбуждения. – Попробуй меня удивить. У тебя есть одна попытка.
Одна попытка.
Когда Стефано отошел, она едва не упала на пол от слабости.
Одна попытка? Сотворить шедевр? Он что, хочет, чтобы убила этого мужчину?!
А на что ей, собственно, приходилось рассчитывать, идя на поводу у безумца и прося о помощи? Что, черт возьми, она себе вообразила?! А хуже всего то, что кто-то точно умрет, и бедняга, привязанный к стулу, точно не выберется отсюда живым.
Ухватившись за мысль, как за последнюю возможность, Лиза задержала дыхание и на негнущихся ногах подошла к научному сотруднику. Она буквально спиной ощущала, как Стефано наблюдал за ней блестящим от азарта взглядом. А еще она чувствовала, исходящий от пленника резкий кислый запах пота.
Либо ты, либо вы оба. Либо ты, либо вы оба. Он точно умрет, он точно умрет, он точно…
Лиза не знала, что делать, как удивить Стефано, ведь она даже не представляла, как заставить себя убить мужчину. Это ведь не как раздавить таракана, речь идет о человеческой жизни, о том, кто смотрит на тебя с безумными от испуга глазами, в мольбе раскачивая головой и пытаясь что-то произнести сквозь пропитавшийся слюной кляп.
Поднеся нож ближе, Лиза опустила лезвие на выпуклый живот, услышав истошный визг жертвы. Она не причинила ему вреда, однако незнакомец дергался так, будто она уже вогнала холодное лезвие ему под ребра.
Зажмурившись, брюнетка потеряла последнюю каплю самообладания и заплакала. Слезы обжигали глаза и крупными гроздьями скатывались по щекам.
– Я не могу… – Вымученно застонала она. – Я не могу убить его…
– Нет можешь, – вкрадчиво произнес Стефано, после чего по комнате разнесся громкий щелчок взводимого курка. – Просто сделай это. Ну же!
– Я не могу… – Повторила Лиза, хотя понимала, что подобными словами подписывала себя смертный приговор.
– Поверить не могу, что потратил на это время, – с раздражением прошипел Стефано и нажал на спусковой крючок. – Сделай это! Живо!
От эха раздавшегося выстрела у Лизы заложило уши, ужас наполнил сердце до краев, зато громкий звук помог сбросить оцепенение. Ее будто по голове ударили, и тело будто освободилось от оков, налилось силой. Брюнетка понятия не имела, правильно ли поступала, но страх подтолкнул ее к действию, пока молчала совесть.
Лезвие вошло без препятствий, как в теплое масло, не встретив сильного сопротивления. Несмотря на зажатый рот, мужчина закричал, да так громко, чем испугал Лизу едва не до потери сознания. Упав на колени, она непроизвольно дернула нож вниз, вызвав у пленника не только агонию, но и сильное кровотечение. Багровая кровь омывала ей ладони и пальцы, которые она была не в состоянии разжать. Капли скатывались по тыльной стороне рук вдоль вен, очерчивая контрастные линии на коже.
– Разочарование. Боже…
«Разочарование, Лиза, ты – сплошное разочарование!»
Наблюдая, как жизнь покидает незнакомца и его глаза стекленеют, девушка перестала плакать. С последним стуком сердце выбросило в артерию последний сгусток страха, заменив его холодным обезболивающим шоком.
«Ты зачем набросилась на своего одноклассника? Ты совсем из ума выжила, толкнув из окна?! А если бы это был не первый этаж?!»
Пощечина.
Но они смеялись надо мной, над моим выговором… они заперли меня в туалете и облили водой из унитаза! Они кидали в меня камнями!
Кровь липла к рукам, словно пролитый горячий сироп, и набиралась черной лужей у колен, в которой Лиза увидела свое отражение, свой опустошенный взгляд.
«Картины? Господи, только не говори, что ты серьезно. Мы с матерью не для того тебя воспитывали, чтобы ты росла в нищете. Ты поступишь в экономический, и это не обсуждается!»
Но если я не просто хочу творить? Я же побеждала на многих конкурсах, и мне давали денежные награды, а также я недавно связывалась с галереей… они готовы помочь в поиске спонсоров…
– А я еще возлагал…
«…на тебя какие-то надежды».
Ощутив приставленный к голове ствол револьвера, Лиза не испугалась, ее оглушило куда более мощное чувство, которое преследовало ее с детства.
Гнев.
Часто задышав, чтобы хоть как-то сдержать подступающие слезы, она пыталась бороться со злостью. Но звучавшие в голове голоса
