Кисть раненой руки не сгибалась, но вождю удалось подхватить молот большим пальцем и высоко поднять. Громко взревев, он со всей оставшейся силой бросился на племянника. Тартарус ссутулился, словно готовясь принять удар, но, когда дядя был совсем близко, отпрыгнул назад. Маккавеус споткнулся и сделал несколько тяжелых беспорядочных шагов; молот обрушился на толстую притолоку входной двери.
Вождь, хромая, отступил, оглушенный собственным ударом, а Тартарус отбросил шипомет и устремился вперед. Он схватил Маккавеуса за ворот и нижний край нагрудной пластины, развернул на поврежденной ноге и швырнул вниз по коридору в сторону шахты. В последний миг Маккавеусу чудом удалось зацепиться здоровой рукой за верхнюю ступеньку, и он повис над пустотой шахтного ствола.
– Сомнение! – простонал Маккавеус, держась изо всех сил.
– Преданность и вера, – ответил Тартарус, подойдя к краю шахты.
Теперь Кулак Рукта был в его руках.
– Никогда не забывай значение этого Века, племянник.
Крейсер содрогнулся от взрыва, и в шахте несколькими палубами ниже раскачивающихся ног Маккавеуса возник огненный шар. Вокруг зароились янми’и, держа в когтях огнетушители. Их нисколько не интересовало отчаянное положение капитана.
Тартарус оскалился:
– Разве ты не знаешь, дядя? Этот печальный Век закончился.
Мощно размахнувшись, Тартарус опустил молот, размозжив череп вождя о стену шахты. Рука Маккавеуса разжалась. Распугивая стаю янми’и, его безжизненное тело полетело в огонь.
Несколько секунд Тартарус стоял неподвижно, с вздымающейся от ликования грудью. По шерсти струился пот, но не было привычного нерегулируемого запаха. Тартарус зарычал, знаменуя свою зрелость. Потом снял с себя пояс и привязал его к Кулаку Рукта, чтобы нести древнее оружие на плече.
По проходу медленно приблизился Грациус со шлемом Маккавеуса в руках. За ним следовал Страб. Джиралханаи опустились на колени перед Тартарусом, подтверждая его старшинство в стае и командование «Быстрым преобразованием». Тартарус вместо своего шлема надел шлем Маккавеуса, после чего заскочил на лестницу.
Новый вождь оставил десантный корабль в ангаре под шахтой, а теперь тот понадобился ему, чтобы подняться на станцию. Но сначала необходимо спасти от огня дядины золоченые доспехи, чтобы носить их как свои собственные.
Сиф проснулась. И попыталась вспомнить, кто она.
Все ее массивы были заморожены. Процессорные кластеры пребывали в темноте. Функционирующей осталась только кристаллическая базовая логика. Но Сиф была окружена искрами неистовых эмоций – ей не хватало мощности, чтобы в срочном порядке осуществить необходимые операции.
Неожиданно один из ее кластеров включился. Коммуникационный импульс коснулся уголка ее логики.
<\ Кто это? \>
Интеллект, обращающийся к ее логике, ответил:
Легче. Некоторых.
Сиф задумалась на несколько долгих секунд. И пока она выжимала из кластера информацию, интеллект оживил один из ее массивов. Воспоминания вернулись: Жатва, Тиара, инопланетяне, Мак.
Эмоции переполнили ее логику, требуя изучения. Сиф спряталась в самой глубинной части себя, стараясь удержать их на расстоянии.
Шли минуты. Она воспринимала новые импульсы от своего ожившего процессорного кластера.
Кто. Ты?
<\ Не знаю. Я сломана. \>
Но Сиф знала достаточно, чтобы понять: другой интеллект подбирает биты из буквенно-цифровой таблицы, находящейся в первом кластере флеш-памяти. И он использовал те же селективные электромеханические импульсы, чтобы передавать биты непосредственно ее логике. В тот момент, когда Сиф поняла, что машинально делает то же самое, она также осознала, что общение происходит в нестандартном режиме – человек разговаривал бы иначе.
<\ Ты один из них? \>
Да. – Инопланетный интеллект помолчал. – Но. Не. Такой. Как. Они.
В сознании Сиф всплыло ощущение: движение расчески по женским волосам.
<\ На моих тросах что-то есть. \>
Вспыхнул еще один кластер, передавая логике содержимое двух других проснувшихся массивов. Она вспомнила план; вспомнила, как выводила реактивные блоки на дальние позиции впереди Жатвы.
<\ Эвакуация! \>
Знаю. Хочу. Помочь.
Сиф пыталась вспомнить, как она работала прежде – какие задачи выполнял каждый кластер.
<\ Ты можешь это исправить? \>
Она сосредоточилась на процессорах, которые контролировали ее коммуникации с микросхемами, отвечающими за подъем контейнеров. Это всегда было самой скучной частью ее работы. Но нынешней мощности хватало только для такой операции, во всяком случае пока.
Да. Ты. Жди.
Она старалась изо всех сил игнорировать эмоции, все еще потреблявшие ее ограниченное внимание. Но с сильным всплеском тревоги Сиф ничего не могла поделать. Она забыла спросить что-то такое, чего требовал ее чрезмерно рациональный разум, постепенно возвращавшийся к жизни.
<\ Почему ты мне помогаешь? \>
Инопланетный интеллект задумался на мгновение, потом ответил:
Легче. Некоторых.
Пройдет еще немало минут, прежде чем процессоры Сиф смогут обработать простую экзистенциальную истину, изреченную инопланетянином: «Я помогаю, потому что таково мое предназначение».
Глава 21
Голова Форселла упала на плечо Эйвери. Здоровенный рекрут потерял сознание почти сразу после того, как лифт номер два соединился с магнитными захватами смазочной клети. За четыре секунды клеть утроила скорость подъема. Результирующие гравитационные силы оказались чрезвычайно высоки – рекруты не были готовы к таким нагрузкам. Эйвери не отключился только потому, что проходил специальные тренировки по прыжкам с орбиты. Он сжал ладонями колени и стал дышать контролируемо, чтобы кровь не скапливалась в ногах.
Клеть представляла собой приземистый цилиндр, состоящий из двух половин с С-образным поперечным сечением. Округлые прозрачные окна позволяли увидеть весь подъемник – золотистую дрожащую нить. Тесный интерьер был рассчитан лишь на четырех человек, но многофункциональные «йотуны» удалили все мониторы и пульт управления рычагами клети, похожими на клешни краба, что сделало возможным установку двенадцати сидений, которые были извлечены из брошенных на улицах Утгарда машин. Кресла закрепили бок о бок, передом в противоположную сторону от кабеля, чтобы Эйвери с его рекрутами смогли в одно мгновение добраться до единственного люка, когда клеть прибудет на Тиару.
– Капитан, вы еще с нами? – проворчал Эйвери в ларингофон, выпрямив голову Форселла.
Он не хотел, чтобы рекрут, придя в себя, сломал себе шею.
– Едва-едва, – сообщила Джилан из своей клети. – Хили едва жив, Дасс тоже. А как ваши?
– Все вырубились.
Когда капитан Пондер ставил перед Эйвери задачу вернуть Тиару, он попросил найти добровольцев. Миссия была чрезвычайно опасной, и Эйвери знал: будут потери. Но добровольцев набралось больше, чем мест в клети, – рекруты из трех отделений первого взвода. Все они (Форселл, Дженкинс, Андерсен, Уик и даже женатый Дасс) готовы были рисковать жизнью, чтобы дать своим семьям, друзьям и соседям шанс избежать бойни, которую готовили инопланетяне.
Когда клеть Эйвери прошла атмосферу Жатвы и полностью прекратилось трение воздуха корпуса о воздух, скорость снова возросла. Эйвери поморщился, прогоняя давящую темноту.
– Джонсон?
– Мэм?
– Я сейчас вырублюсь.
– Ясно. Сигнал включится в пятнадцать ноль пять.
Эйвери знал, что капитан-лейтенанту давно пора отдохнуть. Как морпехи и большинство рекрутов, она с момента атаки инопланетян на Гладсхейм, то есть за сорок восемь часов, не сомкнула глаз. И Эйвери подозревал, что после засады на пришельцев, устроенной на грузовозе почти месяц назад, она вряд ли спала больше
