Пленного увели в смежную комнату, а капитан с полковником отправились спать. Замполит сел за телефон и принялся названивать в вышестоящие инстанции с докладом о важном событии:
– У нас финский генерал с планом наступления! Его захватили капитан погранвойск с младшим лейтенантом контрразведки НКВД!
Костя достал папки, тоскливо вздохнул и приступил под аккомпанемент пишущей машинки к беглому переводу.
* * *После окончания работы с основным текстом писарь предложил передохнуть за чаем с бубликами, но в штаб ввалился командарм со свитой. Пока начальство дружески обнималось, писарь пронумеровал листочки и положил пачку на стол. Полковник сразу усадил командарма на свой стул и передал ему все захваченные документы с переводом плана. На несколько минут в комнате воцарилась тишина, взорванная восклицанием:
– Вот сволочи! Все высмотрели и просчитали! Мы были в шаге от разгрома!
– Четыре пехотные дивизии с двумя пехотными бригадами против наших трех стрелковых корпусов, – ужаснулся начальник штаба.
– На нас попрут почти семьдесят тысяч штыков! – вскочил со стула командарм. – У противника – четырехкратное превосходство!
– Без учета покинувших укрепрайоны гарнизонов и заполонившего Выборг шюцкора, – хмуро добавил начальник оперативного отдела.
По итогам Халхин-Гола Ворошилов приступил к очередной реорганизации. Он приказал ликвидировать дивизии как излишнее промежуточное звено между высшим командованием и рядовым бойцом. Декларируя единство пролетариата, независимо от чинов, сформировал корпусы из шести полков общей численностью в четыре тысячи бойцов. При объявлении мобилизации корпус расширялся до двенадцати полков по тысяче двести человек. Тыловое обеспечение возлагалось на региональные власти через создание гражданских служб вольного найма.
Малонаселенная Карелия с двумя небольшими городами изначально неспособна была сформировать территориальные войска. Тыловое обеспечение – вообще фантастика, ибо нет этих самых ресурсов, как нет и людей. Угроза войны с Финляндией поставила перед московскими штабистами непростую задачу. В сентябре войска Ленинградского округа передислоцировались в Эстонию. Милиционные формирования Украины и Белоруссии обживаются в только что освобожденных западных областях. С Японией – ни войны, ни мира, и бойцы Зауралья остались на Дальнем Востоке.
Пришлось в авральном режиме собирать людей в Тверской и Ярославской областях. В результате стрелковые корпуса по численности бойцов уступали дивизии при полном отсутствии служб тылового обеспечения. В ноябре положение улучшили за счет пополнения из восточной Украины и северной Белоруссии.
Начальник штаба еще раз прочитал перевод и сердито спросил Костю:
– По сведениям Генштаба, против нас стоит Восьмая дивизия, а она не указана.
– Проверьте оригинал, номера воинских частей указаны цифрами, а дивизия на всех языках дивизия.
– Ведите сюда вашего генерала, – угрюмо приказал командарм.
Пленник начал капризничать, требовать денщика, затем долго кряхтел, пытаясь натянуть сапоги с узкими голенищами. В конечном итоге пограничники дали ему валенки и вывели на всеобщее обозрение. Увидев командарма с захваченными документами, небрежно заметил:
– Завтра тебе конец, к полудню мои парни захватят артиллерию, а вечером вернут укрепрайоны Суммакюля.
– Где Восьмая дивизия? – проигнорировав реплику, спросил генерал.
– Ждет ваши танки на левом берегу Вуоксы.
– Конкретнее можешь сказать?
– Поселок Вуосалми, других мостов через реку нет, – по-прежнему небрежно ответил пленный.
– В вашем Генштабе сидят дураки! Мой правый фланг наступает на Антреа[59].
Финский генерал охнул, судорожно вытер ладонями внезапно вспотевшее лицо:
– Там штаб Маннергейма!
– Не волнуйтесь, сбежит ваш фельдмаршал, корпусу еще сутки пути, – усмехнулся командарм.
– Куда делась Тринадцатая армия? – поинтересовался пленный. – Она прорвала наши укрепления и исчезла.
– Скоро появится, войска обходят Ладогу с севера.
– Вы… вы окружаете нашу стотысячную группировку, что стоит на подступах к Петрозаводску?
– Правильно догадались, дороги уже перерезаны и судьба ваших солдат предрешена.
– Война проиграна, – обреченно заявил финский генерал.
Война за Карельский перешеек? Ха! Красноармейцы – в сотне километров от Ботнического залива! Советские газеты много писали о боях на севере, где группу армий «Лапландия» шуганули от Кандалакши. Ораву финнов загнали в тундру силами одного стрелкового полка и накрепко блокировали единственный транспортный узел. Если Тринадцатая армия возьмет Сортавалу[60], в чем оба генерала не сомневались, то группе армий «Карелия» – тоже хана. Отступление через реликтовый лес приведет в гигантское болото с Сайменскими озерами.
* * *Под утро из Ленинграда приехал начальник контрразведки НКВД и забрал пленного вместе с капитаном. Костю похвалили за находчивость и приказали добавить в группу бойцов пограничника. Хорош подарочек! Как одному уследить за двенадцатью танками управления? Последний рубеж обороны, или линия VV[61], представляет собой полосу пятикилометровой ширины. За фортами в шахматном порядке стоят ДОТы, и так – до городских окраин. Сам город заполонил шюцкор, каждый дом превращен в многоярусное укрепление, а площади и парки заняты артиллерией.
При этом противотанковые заграждения отсутствуют как таковые. Досужие туристы двадцать первого века позируют на фоне непроходимых рядов бетонных или гранитных надолбов. В реальности – это Карельский вал сорок третьего года, оставленный финнами без единого выстрела. Встречаются фотографии врубленных в скалы укреплений или орудийных фундаментов. Это остатки противодесантной обороны дореволюционных времен, разоруженных во времена Хрущева.
Разгром Вермахта под Сталинградом и катастрофа под Курском заставили финнов озаботиться собственной участью. В надежде задержать советских солдат они создали «неприступную» линию обороны шириной от Сестрорецка до Котки. Увы и ах! Удар Красной Армии между Ладогой и Онегой закончился взятием Лаппеенранты. Советские танки остановились перед беззащитной столицей, и финны снова подняли белый флаг.
Для выполнения боевого задания необходимо согласовать действия с командирами танков управления, и Костя поспешил из кабинета. Он надеялся договориться с шоферами, но столкнулся с командармом.
– Куда спешишь? – поинтересовался тот.
– О результатах разведки надо доложить командиру корпуса телетанков.
– Утром доложишь на совещании командиров частей, – рассмеялся генерал, – а пока отдохнешь у меня.
Штаб армии располагался в собранных на скорую руку щитовых домиках, где Косте предложили раскладную койку с панцирной сеткой. Слишком мягко, оттого неудобно, но усталость взяла свое, и он моментально уснул.
– Товарищ младший лейтенант! Товарищ младший лейтенант! Вставайте!
Настойчивое требование вырвало из сна, и Костя увидел накрывающего стол бойца с повязкой дневального.
– Дай немного поспать.
– Вставайте! Через двадцать минут вам надо быть у командарма.
Разве можно отдохнуть за неполные два часа? Сонный и расквашенный, он буквально переполз из койки на табурет и принялся за завтрак. Сделав пару глотков крепчайшего чая, вяло полюбопытствовал:
– Ты ленинградский или из пригорода?
– Наш взвод из Торжка, – ответил боец.
– Недавно прибыли?
– Седьмая армия сформирована в сентябре из региональных частей Калининской и Ярославской областей.
– Вот как? – удивился Костя. – Я был уверен, что здесь служат ленинградцы.
Боец немного помолчал и неожиданно заявил:
– Ленинградцев увезли защищать эстонцев, в городе остались лишь потомки дворян с прочей интеллигенцией.
Презрительный тон ответа заставил поперхнуться. Рассказы о пренебрежении рабочих и крестьян к «прослойке советского общества» Костя всегда считал вымыслом. Откашлявшись, заинтересованно спросил:
– Давно прибыли на Карельский перешеек?
– Сразу после финского артобстрела. Едва успели расконсервировать укрепрайон.
Разговор продолжился по пути в штаб. Боец рассказал, что первоначально Седьмую армию формировали
