Прямо там, на кухне, мы целовались. Сильно, неспешно и захватывающе, будто Кира пытался пробраться внутрь меня. И хотя желание возрастало — я чувствовал, как он твердеет — мы не начали раздеваться.
Это — больше, чем дикая страсть. Настолько больше.
Это — эмоции. Когда мы отстранились для вдоха, Кира удержал моё лицо напротив своего, губы к губам. Он открыл глаза, и я увидел.
Это — любовь.
Я улыбнулся, и Кира улыбнулся. Я покраснел, он засмеялся. Я накрыл его губы пальцами, но он продолжал сиять улыбкой.
— Ты сказал правду? — спросил он. — Ты на самом деле так чувствуешь?
Я кивнул.
— Во всей этой любви я новичок, — негромко признался я.
Кира прижал ладони к моей груди.
— Но из-за меня твоё сердце бьётся чаще?
Я вновь кивнул. Затем он коснулся рукой моего живота.
— Мысли обо мне вызывают бабочек?
Я хохотнул и подтвердил. Он улыбнулся и провёл пальцем по моему виску.
— Ты думаешь обо мне постоянно?
Каждую проклятую минуту. Кивок.
Он прошептал:
— Видишь меня во снах?
Я улыбнулся и кивнул, смущённый признанием. Кира приподнял мой подбородок пальцем, приблизив глаза к моим.
— Мысль о том, что ты меня не увидишь, приносит боль? И всё это непонятно, запутанно, пугающе и восхитительно?
Я посмотрел в его глаза и быстро закивал. Кира ухмыльнулся и скромно поцеловал меня.
— Я тоже тебя люблю.
Глава 13
В понедельник я приехал на работу пораньше, догадываясь, что после выходных придётся разгребать письма и сообщения. И не разочаровался.
Мой мозг постоянно отвлекался. Было невозможно остановить мысли о Кире: как мы прибрались в хижине, провели ещё немного времени за поцелуями и поехали обратно в город. Заехав к его родителям, отдали ключи от дома. Перед возвращением в квартиру мы остались немного поболтать и посмеяться с его мамой и папой. Я мог бы поклясться, они заметили, что отношения между нами изменились.
Мне казалось, это слишком бросается в глаза. Мы были влюблены.
Я любил Киру. Кира любил меня. Слова будто написали на сверкающей неоновой вывеске. И я не мог стереть улыбку.
Я продолжал ухмыляться словно идиот, когда остальные появились в офисе. Ребята сыпали остроумными комментариями и понимающими взглядами, а я, как всегда, их игнорировал, не отвечая ни на один вопрос о выходных. Курт и Тони не унимались, пока Митч не сел в кресло напротив.
— Парни, оставьте его в покое. Он влюблён, помните?
Даже простое упоминание слова выдало меня с головой. Я улыбнулся и покраснел как школьница.
— Чёрт возьми, — прошептал Митч. Я посмотрел, как он откинулся в своём кресле, не отрывая взгляда от моего лица.
Митч покачал головой и пробормотал:
— Что ж, будь я проклят. Ты взял и втрескался.
Глядя на напарника и стараясь сдержать ухмылку, я полностью сменил тему.
— Какие-нибудь новости за выходные, о которых я должен узнать?
Митч продолжал пялиться.
— Много, судя по всему.
Я закатил глаза.
— Я имею в виду рабочие.
Он усмехнулся.
— Ничего, с чем мы бы не справились. — И добавил, приподняв бровь: — Как у тебя? Со всем справляешься?
Я прочистил горло и улыбнулся.
— Всё складывается просто прекрасно, спасибо.
Митч кивнул.
— Оно и видно.
Курт и Тони посмеивались, находя мою новоприобретённую любовь забавной. Но вскоре их вызвали, и, когда мы с Митчем оказались вдвоём, я сказал, прежде чем потерял решимость:
— Мне нужно поговорить с тобой позже. С глазу на глаз, хорошо?
Митч удивлённо моргнул.
— Конечно.
Он оглядел кабинет. Хоть неподалёку и были люди, мы фактически оказались наедине.
— Не хочешь сказать сейчас?
У меня не было желания устраивать обсуждение ориентации на работе.
— Не здесь, — ответил я, внезапно нервничая из-за темы разговора. — Это важно.
Митч ухмыльнулся.
— Ты же не собрался жениться?
Я хохотнул.
— Нет.
— Жаль, — пошутил он. — Из меня вышел бы офигительный шафер.
Я рассмеялся. Его глаза вдруг расширились.
— Она ведь не беременна?
Вероятность подобного развития событий вызвала у меня смех.
— Ох, нет.
— Эллиот! Ситон! — прокричал наш начальник Беркман через весь кабинет. — Мой офис. Сейчас же!
Когда босс повышал голос, мы не теряли времени зря.
Мы с Митчем быстро зашли в его кабинет, где ожидала пожилая женщина. Беркман представил доктора Хелен Голдштейн и рассказал, что профиль Томича подготовили. Я не совсем понял, почему профайлер пришла лично, а не отправила результаты исследования.
— Вы оба гадаете, зачем я тут, — сказала Хелен, утверждая, а не спрашивая. — Командир Беркман подумал, что лучше будет услышать непосредственно от меня.
Она безраздельно завладела вниманием. Митч и я не произнесли ни слова. Доктор Голдштейн глубоко вздохнула и начала.
— На протяжении прошлой недели я читала файлы и отчёты, смотрела видеоматериалы следствия и съемку допросов. Я даже встретилась с мистером Томичём дважды — под наблюдением, конечно.
Она выдержала эффектную паузу, и я вмешался:
— Что вы узнали?
Хелен ответила не сразу.
— Детектив Эллиот, вы верите, что что-то не сходится, будто характер Томича — сплошное противоречие.
Я кивнул.
— Да.
Доктор медленно кивнула.
— Я согласна. — Потом она перевела взгляд с меня на Митча. Судя по всему, Беркман уже был в курсе. — Исходя из исследования, по документам Томич — доминант и садист, расчётливый и жестокий. У него отсутствует совесть.
Я кивнул. Мы знали это.
Хелен взглянула на босса, прежде чем вновь повернуться к нам.
— Мужчина, сидящий в камере в ожидании суда, не такой. Он по своей натуре безынициативный и склонен к подчинению.
Холодная дрожь пробежала вниз по моему позвоночнику. Потом доктор произнесла то, что мы боялись и ожидали услышать.
— Сомневаюсь, что это тот же самый человек.
— Не может ли оказаться, что он просто псих? — прямо спросил Митч.
— Если вы имеете в виду, что у него диссоциативное расстройство личности (прим.пер.: раздвоение личности), — холодно произнесла Хелен, — то я не могу утверждать без дальнейшего наблюдения. Но склоняюсь к ответу «нет». Расстройства у него нет.
— С самого начала было два разных человека, — вслух сказал я. — Так и знал, что ублюдок работал не в одиночку.
Митч вздохнул.
— Но опознали только одного. По отпечаткам и совпадению ДНК. — Он посмотрел на меня. — Мэтт, я не опровергаю. Всего лишь не могу понять.
— Всё в порядке, — ответил я. — И я не понимаю.
Беркман хлопнул ладонями, привлекая наше внимание.
— Значит переберите дело по частям. Один, два, три раза, если понадобится, пока не поймёте.
Доктор Голдштейн ушла, Курта и Тони отозвали с нового дела, а Томич вновь оказался в приоритете. Время истекало. Судебное заседание должно было начаться через две недели. Не стоило упоминать, что парни не были в восторге от меня.
На протяжении следующей недели мы сделали всю работу
