— Охрана в Лувре вооружена? — спросила Котлетка.
Кира покачала головой.
— Мы не в Каракасе. Вооруженная охрана в музее — для Парижа это чересчур.
Рич едва заметно вздрогнул. Судя по всему, не только у Киры от Каракаса остались не лучшие воспоминания.
Они вышли из парка через Триумфальную арку и оказались на площади Карусель — безлюдной и мрачной без привычного столпотворения.
Давыдова посмотрела на часы — шестьдесят две минуты на операцию, а потом на причудливые блики, бегущие по граням знаменитой пирамиды.
— Еще раз даю вводную, — сказала Кира, указывая подбородком на подсвеченную неоном пирамиду. — Перед нами точка вероятного тройного касания. Наша задача ее сохранить. Их задача — разрушить.
— Математика есть какая-нибудь? — спросила Котлетка.
— Три струны, — ответила Давыдова. — Вероятностный узел высшей категории. Какая уж тут математика?
Термин «вероятностный узел высшей категории» означал, что под черным стеклом пирамиды Лувра сходятся три струны, соединяющие мир Зеро и обе Параллели на подпространственном уровне. Здесь и сейчас. Без всякой математики. Иногда теория становится реальностью, и это не всегда история с хорошим концом.
— И как будем защищать? — спросил Андрон.
— Смотря как будут нападать, — пожала плечами Давыдова. — По обстоятельствам. Они уже должны быть здесь…
Кира задумалась на доли секунды, представив себе покинутый Сантаун и снег, заметающий ее двор, облизывая мертвые окна белыми, плотными языками.
Это еще можно остановить, можно вдохнуть жизнь в ледяное бесплодие вечной зимы.
— Не вижу чужих, — Андрон прищурился, сканируя окрестность. — Я вообще никого не вижу. Вымерли все, что ли?
Дождь и события на Монмартре согнали прохожих с улиц. По Набережной Миттерана с воем промчалась карета скорой помощи. Казалось, что кроме странной четверки на Карусели и этого реанимобиля, летящего над коричневой от дождя Сеной, вокруг никого нет. Но это было иллюзией, просто в нее было легко и приятно поверить.
— Они уже здесь, — упрямо повторила Давыдова. — Или будут тут с минуты на минуту. Клювами не щелкать, джамперы! Мир будет нашим!
Дорого одетая дама, официант, клошар, похожий на ходячую груду тряпья, и драгдилер гаитянской наружности двинулись к пирамиде, над которой нависали древние стены королевского дворца и сочащееся водой ноябрьское небо.
Мир Зеро. Киев. НоябрьОни едва успели сделать заказ, как появился Новицкий.
Давыдов набрал его по сотовому по дороге в ресторан, не особо надеясь выхватить своего издателя из круговорота деловой столичной жизни утром в четверг. Алекс относился к типу руководителей, держащих в своих руках вожжи бизнеса в режиме 24 часа в сутки 365 дней в году. Как резонно заметила когда-то Карина, бизнес платил ему тем же: держал Новицкого 24 часа в сутки 365 дней в году.
— Привет, — сказал пришедший, усаживаясь на свободный стул. — Слушай, как удачно… Ты когда прилетел?
— Вчера утром, — ответил Давыдов. — Приехал поездом.
Они обнялись.
Алекс потрепал Мишку по макушке (Давыдов-младший этого терпеть не мог, но Новицкого не останавливал — знал, что бесполезно), пожал руку Муромцу и полез в свой знаменитый портфель.
Портфель у Новицкого был знатный, совершенно мохнатого года кожаный монстр, привезенный из Германии в виде трофея дедом, — настоящий талисман, помнивший, наверное, в своих отделениях еще бумаги Рейхсканцелярии.
— Очень удачно! — сообщил Алекс, выкладывая на стол увесистый томик. — Сегодня получил.
Давыдов взял книгу в руки.
Он не любил в первый раз прикасаться к только что изданной книге на людях. В этом должно было быть нечто интимное, тайное. Как впервые взять на руки новорожденного сына. Или в первый раз поцеловать женщину.
Новицкий относился к книгам проще — с уважением, но без придыханий. По-деловому. Именно поэтому пишущий вполне крепкую прозу Алекс стал издателем, а имеющий достаточно глубокое представление об издательском деле Давыдов старался не касаться вопросов бизнеса.
Денис провел рукой по плотному картону обложки, на котором был выдавлен хищный бородатый профиль, по строгим черным буквам, составлявшим название: «Великий».
— Нравится… — сказал Давыдов, опережая вопрос. — Спасибо, Алекс.
— Но весь тираж в магазины только весной, — пояснил Новицкий, разглядывая меню. — Перед выставкой. Пока презентации и ограниченные продажи по предзаказу, ну и на встречах. Представишь книгу в Киеве, потом Одесса, Харьков, Днепр. Мишка, подскажи, а что тут вкусного?
Парень ответил, Беленький тоже начал советовать, они заспорили, позвали официанта, а Давыдов молча сидел, разглядывая семь лет своей жизни — шестьсот страниц в твердой обложке.
Странное чувство, подумал он, ведь приятно, радоваться надо — а радости нет. Словно сунул руку в кулек, откуда весь вечер таскал конфеты, а там пусто. Одни фантики и фольга. Сбылась мечта.
Он придумал «Великого» лет десять тому. Записал несколько слов в заметки — и отложил до лучших времен. Его тогда перло от социальных сюжетов, хотелось обличать, предрекать, лепить реальность с натуры, придавая нужную остроту текстам и ощущениям сменой жанра на писательской кухне. Он был уже известным, но только набирающим настоящие обороты автором, а на взлете молодому литератору легко простят смену жанра, но не смену амплуа.
Читатель любит продолжения. Читатель любит узнавать автора, который ему понравился. Сериал — это то, что надо. Знакомый стиль, знакомый герой, знакомый сюжет. Героя нельзя убить! А если можно, то только для того, чтобы оживить его в следующем томе. Это легко. Давыдов, в общем-то, тоже так умел. А чего стесняться? Дэн Браун не стесняется? Ни разу. Читатель читает? Миллионами. Все довольны? Как слоны на фруктовом складе!
Но Денис вовремя затормозил — впереди маячил конвейер: четыре книги в год, литературные рабы в персональной мастерской и дикая, ни с чем не сравнимая тоска человека, который за деньги убил собственный дар. На самом деле дар и убивать-то ни к чему, его можно обменять на деньги.
Денис отказался от продолжения удачной серии и сразу оказался за скобками — издатели любят послушных коммерческих авторов.
Право творить как и что хочешь нельзя получить просто так — только оставив на колючей проволоке с флажками куски мяса. Если бы не Карина и ее суперуспешный бизнес, Давыдов был бы лишен
