Было жарко, настолько жарко, что Луис вспотел и задышал хрипло, вытирая лоб рукавом куртки.
Под ногами скрипел песок. У края магистрали клубились облака.
Луис подошел к краю и глянул вниз. Ничего. Только плотная серая масса, как грязная мыльная пена, насколько хватит глаз.
— Что это было? — спросил он, поворачиваясь к пассажирам. — Где мы?
К его ногам с глухим стуком упала чайка.
Потом еще одна. И еще. И еще. Птицы падали с небес. С каждой секундой становилось все жарче и жарче. Дыхание останавливалось.
— Я не знаю, — сказал седой мужчина.
Он был бледен, как покойник. Из-под седого ежика струился пот.
— Я не знаю, — повторил он.
Губы у него дрожали.
Женщина взяла мужчину за руку — так утешают смертельно больного — и погладила дрожащую ладонь.
Из пропасти пахнýло горячим. Луис увидел, как на дисплее появилась цифра 90.
А потом из клубящейся тьмы на них налетел смерч.
Мир Зеро. Киев. Ноябрь— Твоя жена просыпается, — сказала Кира. — Я чувствую.
— Я уж не знаю, хорошо ли это, — невесело пошутил Давыдов. — Я в ресторане с посторонней женщиной! Будет скандал!
— Для тебя — хорошо.
Кира шутку не оценила, взгляд ее был серьезен. Прямо скажем, не сильно обнадеживающий взгляд.
— Живее будешь.
Давыдов невольно напрягся:
— Я думал, мы уже пришли к консенсусу.
Кира кивнула на бумаги, лежащие на столе:
— Если бы я была уверена, что все делаю правильно, то ты был бы мертв.
— Но ты не уверена?
— Да. Я не уверена. Потому что все, что мы делали до сих пор, только ухудшило ситуацию.
Давыдов помолчал, а потом посмотрел Кире в глаза:
— Он хочет поговорить.
— Кирилл?
— Да.
— Пусть говорит, я слушаю.
— Без меня, — сказал Денис. — Один на один.
— Так в чем вопрос?
— Как? Я не знаю, как это сделать.
Кира задумалась:
— Просто подвинься.
— Чудесный рецепт! — ухмыльнулся Давыдов. — Ежики! Станьте зайчиками! Как я подвинусь в собственной голове?
— Поэтапно. Положи руки перед собой. Представь, что ты не можешь ими двигать, что это не твои руки.
На лице Давыдова появилось страдальческое выражение.
— Пробуй! — приказала Кира. — Ты же писатель, в конце концов! Включи воображение!
— Готово, — сказал официант за ее спиной. — Можно подавать?
В руках у него были тарелки, на тарелках — стейки.
По нему было видно, что скажи Кира хоть слово не так, и гарсон бросится наутек. Его можно было понять. Все-таки женщины со стальным взглядом и разбитыми в кровь кулаками попадаются не каждый день, и как себя правильно вести с такими особями, официант не знал.
— Подавай, — разрешил Денис.
Они с Кирой смотрели друг на друга, казалось, еще немного, и от соприкасающихся взглядов полетят искры.
Официант поставил тарелки перед ними и ретировался на цыпочках.
— Ну? — сказала Кира. — Получилось?
Денис мигнул, и в этот краткий миг Кира почувствовала, что смотрит на нее уже другой человек.
— Кирилл?
— Вот уж не думал, что буду сидеть напротив тебя… Здравствуй, Кира.
— Ты бы ей хоть вина налил, — посоветовал Денис, которому неуютно было сидеть в уголке сознания, лишенным контроля за телом.
— Выпьем? — предложил Кирилл, беря в руки бутылку. — Ты не представляешь, как давно я не пил нормального вина.
— Аналогично.
— Нулевая Параллель, — продолжил он.
Вино лилось в бокал, красное, как венозная кровь.
— Мир Зеро. Как там у вас, Кира? Насколько плохо?
Кира хмыкнула:
— Наверное, так же, как у вас.
— После Касания вопрос потерял смысл? Да?
— До того, как все посыпалось, — сказала Кира, — нам оставалось до полувека.
— И это сделали мы?
Они посмотрели друг другу в глаза.
— Думаю, да. У вас есть шутка про обезьяну с гранатой?
Кирилл кивнул.
— Похоже, что мы доигрались, — он поднял бокал. — Но это хо-тя бы посадило нас за один стол.
— Мы мало на что влияем, Кирилл. Все уже случилось.
— Он говорил тебе? — спросил Кирилл.
— Ничего я ей не говорил, — возмутился Денис. — Когда бы я ей что-то сказал? Я Мишке сказал, Карине… Издателю. Я даже психиатру ничего не говорил!
— Что он должен мне сказать?
— Давай-ка выпьем.
Бокалы соприкоснулись.
— Мир? — Кира улыбнулась. — Жаль, ненадолго. Хороший мир. Тут тепло.
— Тут не жарко, — согласился Кирилл. Он сделал глоток вина, и на миг прикрыл глаза от удовольствия. — Хороший мир. Денис, я подвинусь… Расскажи ей.
Давыдов выскочил из своего уголка со щенячьей радостью.
— Я не знаю, правда ли это, но попробовать можно, — протараторил он быстро.
— Что именно попробовать?
— Да как бы это тебе сказать…
— Говори, твоя жена проснулась.
— Вот она тебе расскажет остальное. А я начну с главного. И не смотри на меня так, я не испуган, не в панике, совершенно здоров умом…
— Говори уже…
— Понимаешь, Кира, — Давыдов налег грудью на край стола, чтобы видеть ее глаза как можно ближе. — Я не просто писатель. Я могу спасти этот мир. По крайней мере, попробовать…
Мир Зеро. Киев. Борисполь— Знаешь, — сказал Давыдов. — С компьютером я себя чувствую гораздо увереннее. Надо было пройти курс молодого бойца…
— Ты уже не молодой, — Кира, не отрываясь, смотрела в бинокль на летное поле. — Надо будет спросить у Карины, боец ты еще или нет.
Занимался рассвет. Тусклое ноябрьское утро с серой изморозью на пожухшей траве, стылым редковатым туманом над полями и чахоточным солнцем, едва пробивающимся из-за туч.
— Так спроси, — обиделся Давыдов. — Тебе далеко ходить
