Утреннее солнце на безоблачном, ярко-голубом небе спешило наполнить этот благодатный край светом и ощущением тихого, безмятежного счастья. Пение птиц было похоже на дивную живую музыку и заставляло прислушаться, раствориться в ощущении покоя и забыть все печали. Боромир шел медленно, останавливаясь, чтобы рассмотреть кажущиеся невесомыми и сказочными конструкции. Среди деревьев виднелись ажурные, хрупкие на вид беседки, как будто собранные из солнечных лучей. Под его сапогами шелестели желтые опавшие листья.
После долгой прогулки Боромир решил вернуться, но, подойдя к жилым одноэтажным строениям, предназначенным для гостей, обнаружил, что все двери очень похожи, а он не запомнил, в какую из них выходил. Он помнил лишь, что оставил настежь открытыми окна, и сейчас, увидев два окна с распахнутыми створками, решил заглянуть в одно из них, чтобы понять, его ли это комната.
Одного взгляда хватило, чтобы понять, что он ошибся.
На кровати лежал перебинтованный беловолосый мужчина, а сидевшая рядом девушка меняла повязку на его груди. Боромир хотел пройти мимо, но лицо девушки приковало его внимание. Он узнал ее сразу – по глубокому шраму, пересекавшему левую щеку. На Совете он принял ее за эльфийку; сейчас же заплетенные в длинную косу волосы открывали обычные, а не заостренные, как у эльфов, уши.
Лицо раненного мужчины горело, у него был жар и, похоже, он бредил. Из окна доносились то стоны, то обрывочные фразы на чужом непонятном языке. Закончив с повязкой, девушка взяла новый бинт и, намочив его в стоявшей на тумбочке миске, приложила ко лбу раненого. Она касалась больного с такой любовью и заботой, что сразу было понятно: этот человек ей не чужой. Она с печалью и тревогой вглядывалась в его лицо. В какой-то момент она медленно наклонилась и коснулась его губ своими. Ее поцелуй был коротким, нерешительным, как будто украденным. Беловолосый открыл глаза и выдохнул:
– Йеннифэр!
Боромир смущенно отвернулся и зашагал прочь, надеясь на то, что в следующем открытом окне он узнает свою комнату. Он не видел, что девушка отпрянула от больного, как ужаленная. Не видел, как у нее на глаза навернулись слезы.
====== Глава 2 ======
Элронд сидел, прикрыв глаза, позволяя лучам мягкого осеннего солнца касаться его лица. Легкий ветерок то играл с его волосами, то запутывался в длинной бороде сидящего напротив Гендальфа. После долгих споров наконец было решено, кто отправится в путь вместе с хранителем. Сопровождать его предстояло Леголасу, Гимли, Арагорну, Гендальфу и хоббитам. Боромиру, желавшему вернуться в Гондор, в любом случае было по пути, поэтому он собирался в дорогу вместе с ними. Но окончательное решение все еще не было принято.
– Я бы хотел, – сказал Гендальф, выдохнув ароматное облачко табачного дыма, – чтобы вместе с нами отправились Геральт и Цирилла.
Элронд удивленно приподнял бровь.
– Объясни, зачем? Я уж не говорю про то, что Геральт только два дня назад пришел в сознание и все еще лежит в постели с тяжелым ранением. Хотя бы поэтому его участие невозможно.
– Я разговаривал с ним, и во время нашей беседы мне удалось заглянуть в его сознание, – не выпуская трубку изо рта, начал Гендальф. – Теперь я знаю о нем все, возможно даже то, чего он сам о себе не помнит. Он ведьмак – охотник на чудовищ. В детстве он был подвергнут мутациям, в результате которых его организм, в отличие от человеческого, восстанавливается очень быстро. Думаю, к тому моменту, когда мы решимся выйти в поход, он уже будет совершенно здоров.
Элронд понимающе кивнул. Когда он начал лечить Геральта, то сразу понял, что это не обычный человек. В тот момент ведьмак был без сознания, веки были закрыты, и Элронд не видел вертикальные зрачки его глаз. Но, воздействуя на него с помощью магии, он не мог не почувствовать, что у раненого слегка видоизмененные внутренние органы, а температура тела и частота дыхания отличаются от человеческих.
– Предположим, к тому моменту он будет здоров, – наконец сказал эльф. – Почему ты считаешь, что он вам нужен?
– Неизвестно, что может встретиться нам в пути, а он профессиональный истребитель чудовищ. Ведьмак очень искусно владеет мечом, его реакция во много раз превосходит человеческую. Он всю жизнь сражался с разной нечистью, и вряд ли найдется кто-нибудь, знающий о чудовищах больше него. И еще: ему можно доверять, на него можно положиться.
– Он не почувствовал, как ты залез в его мысли? – полюбопытствовал Элронд.
– Почувствовал, но, демонстрируя дружелюбие и благодарность за спасение, сопротивляться не стал, по крайней мере до тех пор, пока я не коснулся мыслей о Цирилле. Но ведьмак не чародей, он не умеет правильно ставить мысленные блоки.
– Вот как? И что же он пытался скрыть?
– Она дитя Старшей Крови.
Элронд, вопреки ожиданиям Гендальфа, не был удивлен.
– Сам факт ее появления здесь из другого мира говорит за себя – только Старшая Кровь может путешествовать между мирами. Я узнал о ее появлении сразу же, как только она появилась в моих владениях, еще до того как меня нашел единорог. Другой вопрос – откуда в ней эта кровь? Она ведь человек.
– Когда эльфы ее мира утратили возможность преодолевать барьеры миров, они тщательным образом стали выявлять в процессе жесткого отбора этот редкий дар. Но все пошло не так, как они задумали. Эльфийка, от которой должен был появиться ребенок, способный открыть двери миров, влюбилась в человека, и Старшая Кровь растеклась в людской крови. Цири – носитель этого дара. Все, кто знал об этом, пытались найти ее и использовать в своих целях. От эльфов ей тоже досталось, – грустно улыбнулся Гендальф. – Разумеется, это я узнал из его мыслей, а ведь, возможно, он сам знает не все.
– Ты хочешь, чтобы она тоже отправилась с вами? Не понимаю, как подобный дар может помочь в данном деле, – ответил Элронд.
– Никак. Лучше, если об этом вообще никто знать не будет, – задумчиво произнес Гендальф. – Но еще один маг нам не помешает. Мне кажется, что не просто так они появились здесь накануне Совета, возможно, такова воля Предназначения.
– Знаешь, в ней есть какое-то зло, – нехотя озвучил свои мысли эльфийский владыка. – Не могу сказать ничего определенного, но я чувствую это.
Волшебник встал и подошел к резным перилам веранды.
– В этом-то все и дело. Она говорит, что не может колдовать, что давно отказалась от магии, спасая единорога, наверное, того самого, который привел ее сюда. Но магия в ней есть – темная. Конечно, ты же понимаешь,
