Элронд начал понимать, куда клонит маг.
– Возможно, настанет час, когда это ее внутреннее состояние сыграет нам на руку, – закончил свою мысль Гендальф.
– Нет, это исключено, – решительно возразил эльф. – Что если она перейдет на сторону врага? Мы не можем допустить, чтобы внутри отряда присутствовала потенциальная опасность. Хватает и опасностей извне.
– Опасностей внутри отряда нам не избежать, Кольцо начнет влиять на каждого из нас, причем с каждым днем все сильнее. В ее случае все гораздо проще – они с ведьмаком из другого мира, мне кажется, оно не должно на них действовать.
– Это важный аргумент, – согласился Элронд. – Но как это проверить?
– Что-нибудь придумаем. Меня волнует другое: согласятся ли они участвовать в нашем походе? – маг вынул трубку изо рта и погладил бороду.
– Как раз с этим проблем не должно возникнуть, – Элронд нахмурился, немного помолчал, а затем продолжил. – Они обязаны мне. Геральт обязан жизнью, Цири поклялась выполнить все, о чем бы я ее не попросил.
– Не по душе мне это, думаю, и тебе тоже. Мы же говорили о том, что участие в этом походе может быть только добровольным, а напоминать им о долге жизни – жестоко.
– Зато справедливо. Я не говорю про Геральта, ему ни о чем и напоминать не придется: если он узнает о предстоящей миссии, сам предложит свою помощь – я тоже успел поговорить с ним и вижу, что он благодарный. Меня разозлила Цири. Знаешь, когда она притащила сюда умирающего ведьмака, его жизнь она ухитрилась превратить в предмет торга. Она умоляла меня его спасти, обещала сделать все что угодно, лишь бы я согласился его лечить. Дала мне магическую клятву, хотя я ее об этом не просил. Она была уверена в том, что я не стану ничего делать просто так, и с ее стороны это была своеобразная плата, – сказав это, Элронд горько усмехнулся. – Неужели эта девчонка решила, что я оставлю раненого умирать на крыльце своего дома? Ей даже просить ничего не нужно было, но нет – в ней говорила гордыня.
Гендальф прекрасно понимал чувства благородного Элронда, которого оскорбило поведение девушки. Но он, покопавшись в воспоминаниях ведьмака, догадывался, почему она вела себя именно так.
– В одном из миров эльфы народа Ольх, Aen Elle, удерживали ее в плену. Они обещали отпустить Цири только после того, как она родит от их короля ребенка…
– Зачем им было это нужно? – удивленно перебил его эльф.
– Она сама может перемещаться между мирами, может даже переместиться вместе кем-то, но она не может отворить врата миров, чтобы прошли все. Ожидалось, что это сделает ее ребенок, у которого ген достигнет максимальной чистоты. Эльфы поступили с ней скверно, и нет ничего удивительного, что она отнеслась к тебе с недоверием, не следует винить ее в этом.
– Если пойдет Геральт, она все равно увяжется за ним, еще будет просить, чтобы взяли. Так что клятва не будет принуждать ее идти с Хранителем, такая клятва могла бы нам понадобиться лишь при тех обстоятельствах, о которых говорил ты. Если дела пойдут плохо и потребуется человек, способный втереться в доверие к врагу, – Элронд сделал несколько глотков из белой чашки.
Владыку неприятно поразила рассказанная Гендальфом история. Его покоробило то, что девушка находилась у эльфов против своей воли.
– Насилие не свойственно эльфам. Неужели они могли так опуститься, чтобы удерживать ее в своем мире, не оставив выбора?
– Согласен с тобой, это отвратительно, – Гендальф задумался и надолго замолчал.
Нависнув над перилами, он наблюдал за тем, как ветер гоняет по земле высохшие листья.
Сон никак не шел. Цири лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела на полоску лунного света, прокравшуюся в комнату через неплотно прикрытые шторы. В помещении было немного душно, и она предпочла бы открыть окно, но, опасаясь за здоровье Геральта, решила этого не делать, ночная прохлада могла плохо повлиять на ослабевший после ранения организм. В том, что Геральт поправится, она теперь не сомневалась, он пришел в сознание, температура нормализовалась, и теперь оставалось лишь ждать, когда затянутся раны.
Цири повернулась на правый бок и подперла голову рукой, облокотившись на подушку. Она скользнула взглядом по резкому профилю Геральта. Сейчас, когда он спал, можно было сколько угодно смотреть на дорогое ей лицо, разглядывать каждую морщинку в уголках его глаз, угадывать ямочку на обросшем многодневной щетиной подбородке, перебирать его белые волосы.
Когда она изъявила желание жить с ним в одной комнате, эльфы лишь обменялись быстрыми удивленными взглядами, но ничего не сказали. На самом деле стоявшая в комнате кровать была поистине королевских размеров, и Цири могла спать спокойно, не опасаясь потревожить раненого. Зато она в любой момент была рядом, чтобы в назначенный час разбудить его и напоить зельем. Так было удобно, и ей было все равно, что подумают о ней эльфы – она о них вообще не думала. Будучи благодарной одному из них – эльфийскому владыке Элронду, остальных эльфов она тем не менее предпочитала не замечать.
Геральт очнулся два дня назад, и один из его первых вопросов был о Йеннифэр. Цири рассказала, что, когда она нашла его, Йеннифэр лежала рядом. Поймав обеспокоенный взгляд Геральта, она поспешила добавить, что с чародейкой все в порядке, ей потребуется лишь восстановить силы после магического истощения. В глазах ведьмака Цири читала немое осуждение, но предпочла сделать вид, что не замечает укоризненного взгляда: его жизнь тогда висела на волоске, жизни же Йеннифэр в тот момент ничто не угрожало. Тем более, рядом была Трисс, которая позаботится о ней. В конце концов, Цири тоже любила Йеннифэр, и то, что в последнее время она подросла, и стала воспринимать ее скорее как соперницу, дела не меняло – она не бросила бы чародейку, если бы той угрожала реальная опасность.
Наблюдая за реакцией Геральта на эти известия, девушка почувствовала укол ревности. Он так волновался за Йеннифэр, говорил о ней с такой тревогой и нежностью, что у Цири сразу испортилось настроение. Геральт же, казалось, ничего не замечал и выпытывал у нее мельчайшие подробности, донимал ее расспросами о
