Рэй тем временем стащил перчатку, положил ладонь эльфу на грудь, определил:
— Он не дышит.
— С ним такое бывает… — неуверенно пробормотал Йен. — Он уже не дышал, и ничего… Ничего… Потом опять начал…
Рэй цыкнул и приложил пальцы к шее эльфа, прислушался, коротко кивнул себе. Сказал:
— Ему нужна помощь.
— Да неужели?! — прошипел Йен и оглянулся. — И где ее тут взять? У кустов спросим?
Рэй, наверное, и не понял про кусты. В этом-то лесу, по эту-то сторону дороги всё было тихо.
— Мирт, — сказал он. — Можно погрузить его на спину — и к порту, там наверняка есть лекари…
— Лекарей эльф не любит, — пробормотал Йен.
— Да? — Рэй решительно поднялся и так же решительно поднял эльфа, легко забросил на плечо. — Мне он об этом не говорил.
Он снова определил, что ему теперь делать. И снова двигался, как раньше, как всегда. Решительно, уверенно, твердо.
— А в порту не любят меня, — тихо добавил Йен.
— Где тебя любят? — мрачно спросил Рэй. Бросил. — Мечи. Не забудь.
И шагнул к дороге.
Йен нагнулся за мечами, потому увидел, что произошло, в последний момент. Рэй сделал еще шаг, взмахнул рукой, пытаясь то ли удержать равновесие, то ли за что-то схватиться, опустился на колено и осторожно уронил Нивена. Сам поднялся, но с видимым трудом.
Пошатнулся. И тихо выдохнул:
— Не могу… удержать…
— Не вздумай и ты падать! — потребовал Йен.
Он сжимал в обеих руках рукояти мечей, и думал, насколько они в принципе бесполезны. Только мешают. Он ведь только и делает, что швыряет их на землю, не успевая подхватить никого вокруг. Бесполезные железяки. Бесполезен он сам. Бессилен Зверь. Ему никто не делает больно сейчас, его никто не обижает, но никто и не поможет утащить два бесчувственных тела. Ему останется только сидеть и ждать.
— Нет! — рыкнул он на вновь пошатнувшегося Рэю. И ткнул в него пальцем. — Ты останешься на ногах. Ты останешься…
Рэй медленно завалился на землю.
— Да вы издеваетесь! — прошипел Йен куда-то вдаль, вверх, в леса и в небо. Чтобы хоть кто-то услышал, насколько он зол сейчас.
И кто-то услышал.
На тропу выпрыгнула большая черная кошка. Очень большая — стань она на задние лапы, передние могла бы положить Йену на плечи.
— Нет, вы серьезно? — все туда же, вдаль, обреченно спросил Йен. С животными умеет говорить Нивен, не он. А Нивен сейчас очевидно говорить не может.
Следом за кошкой вышла девушка. Высокая, стройная, совершенно некрасивая, но неправильные черты лица терялись на фоне ветвистых рогов, что росли у нее на голове. Фиолетовые глаза пристально уставились на Йена.
— Так… — кивнул он. — Уже лучше. Ты говорить умеешь?
— Тебе нужна помощь, — мягко сказала она.
Да, говорить умеет. Еще как умеет: голос — нежный, журчит-струится, как молодой ручей. Голос матери. Он помнил Тэхэ, и дитя было ее блеклой некрасивой копией. А глаза — яркие. Чужие. Таких глаз он не помнил ни у кого из них.
“Очи отца да любовь матери” — так пенек говорил?
И кто у нас папа?
— Ты тут главная? — спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа. — Хорошо. Да, мне нужна помощь. Я их обоих не утащу… И я не знаю, куда тащить. И я не знаю… Помоги, а? Как тебя зовут, прекрасная дева?
Та усмехнулась криво — вся в Тэхэ. И умная, наверное, такая же. Отлично понимает, что никакая она не прекрасная. Но плевать. Ему нужна ее помощь. А женщинам нравятся, когда их хвалят. Даже богиням. Особенно богиням. И это — это он помнил.
— Нильф, — ответила она. Не подошла — подплыла, будто над землей летела, к лежащим на земле, присела, провела ладонью над ними, наклонила рогатую голову набок, прислушиваясь.
— Этот, — указала на Рэя, — слишком долго шел, ему нужно остановиться. А этот… — положила руку Нивену на плечо. — Не могу увидеть. Он в тени. Тень его окутала…
И подняла фиолетовые глаза.
— Я не могу излечить их.
— Кто может? — тут же спросил Йен.
— Лекари… Знахари… — задумчиво прожурчала она. Тряхнула головой, будто решившись на что-то, и поднялась. Взмахнула рукой — деревья расступились, под ноги легла тропа.
— Я укажу путь.
— Путь куда? — уточнил Йен.
Кто ее знает, эту рогатую, чего надумала, и где у них тут знахари.
— В главный город, — ответила она. — Главный город Нижних земель, сокрытый Ярдэ. Там вам помогут. Если идти напрямик — скоро придете.
— Отлично, — кивнул Йен. — Насчет тропы…
Оглянулся на дорогу — там, сквозь заросли, уже был виден Мирт.
— Ее можно сделать пошире?
Фиолетовые глаза удивленно округлились:
— Еще шире?
— Ну, я ж не один пойду, — пожал плечами он. И объяснил. — Я с виверной пойду. Если только твоя кошка не поможет мне тащить никого из них.
Кошка фыркнула. Не надо было быть эльфом, чтоб разобрать, что она сказала.
— Вот видишь, — сказал Йен. — Так что давай, расширяй тропу. А я за виверной.
***
Нивен мягко шагал по тропе. Среди застывших темных деревьев. Ветра не было и не шевелились листья, потому что и листьев не было — голые стволы, черные покореженные ветви, утоптанная земля под ногами.
“Странный лес...”
— Ну, уж прости, — раздался вдруг незнакомый голос из-за спины. Нивен развернулся, но там никого не было, а голос вновь звучал из-за спины. — Какой сумел… Не крутись, голова закружится! Лаэф тебя вообще в пещеру хотел затащить, но я подумал, в лесу тебе спокойнее, дергаться не будешь… Да не крутись ты! В дерево врежешься… А то и в Лаэфа…
И голос заливисто расхохотался, посчитав, вероятно, шутку очень смешной.
— Ух’эр! — строго оборвал его второй, знакомый уже. Знакомый уже давно. Просто раньше звучавший внутри, а не из-за деревьев.
— Ой, опять не то сделал, — виновато пробормотал первый, — ты ж его опять запугивать хотел, а не шутки шутить…
Еще один серебристый смешок прозвенел — и рассыпался вдали.
Нивен сделал еще несколько шагов и вышел на поляну.
Посреди поляны дотлевал костер. Лаэф сидел на поваленном бревне, отгороженный от Нивена стеной дыма. И все равно передернуло, когда он поднял голову и уставился черными пустыми глазницами.
— Повязку
