Этот компьютерный стол со спящим сейчас проекционным дисплеем, а также шестиуровневая стойка мощного «железа» сетевого терминала в дальнем от входа углу, удобным, хотя и несколько перекошенным от долгого употребления «вертящимся» креслом с подлокотниками, заваленной смятыми простынями и пледами узкой кроватью под стенкой напротив окна, шкафом-купе слева от дверного проёма, тёмными непроницаемыми шторами и покрытой слоем пыли в палец толщиной древней «бабушкиной» плоской люстрой под потолком составляли весь интерьер помещения.
Более мелкие детали, вроде ViR-шлема, жестовой клавиатуры-мыши, пустых немытых стаканов, разбросанных где ни попадя пустых же пластиковых бутылок, пары истоптанных вусмерть тапочек на полу, плетённого из тряпок коврика там же и большой, как альбом, раскрытой книги, почему-то обложкой вверх валяющейся на пороге входной двери, дополняли картину комнатного мира.
Никого живого внутри не было…
И вдруг в опустевшей комнате появился человек!!!
Одномоментно, как в кино, где один кадр сразу сменяется другим. Вот никого живого на экране не было, а вот уже есть.
Прямо рядом с креслом, за спинку которого мог бы ухватиться при желании, чтобы не упасть.
Мужчина наружности, совершенно не сочетающейся с этим жильём. В рваной грязной одежде, местами окровавленной, оплетённый военизированной амуницией, с подсумками и длинным ножом в чехле, с потемневшим от ветра и солнца лицом, сейчас искаженным яростью или болью…
Появившись, он подпрыгнул, развернулся на сто восемьдесят градусов, через мгновение снова развернулся, уже на девяносто, и ещё раз. Глаза его расширились настолько, что размером сделались чуть ли не в половину лица, обезумевший взгляд пожирал комнату…
– Су-у-ука, она меня всё-таки выпустила!!!
Неистовый крик целиком наполнил небольшую комнату, чуть ли не осязаемо ударился о стены, мебель, пол и потолок. И ещё раз…
– Я же не хоте-е-ел!!!
Извергнув остервенелые вопли изо всех сил, человек стиснул кулаки, вскинул руки и затряс ими, но через несколько секунд вынужденно ухватился за кресло. Едва не упал. Шатаясь, восстановил равновесие и ринулся к открытой двери. Без криков, но с надрывным стоном.
Перепрыгнул через книгу на пороге и, гремя тяжёлыми рифлёными подошвами, забегал по квартире, повсюду заглядывая и подсвечивая выхваченным из кармана фонариком, будто его снедала жажда что-то увидеть, разыскать.
Все окна скрывались за чёрными шторами – что за ними, неизвестно. Квартира была немалого метража и с высокими потолками, трёхкомнатной, но обитаемой выглядела только одна комната – та самая, где мужчина вдруг появился, в буквальном смысле возникнув из ниоткуда. Ещё признаками использования обладали кухня, туалет и ванная. Длинный коридор связывал все помещения, и в его дальнем торце – дверь. Выходная. За нею должен открыться внешний мир…
Мужчина постоял в коридоре, обессиленно опустив руки, сгорбившись, смотря на круг света от фонаря, в котором просматривался выход наружу. Висящая цепочка и три дверных замка, которые надо просто открыть, распахнуть створку и выйти.
– Свет в конце туннеля… – прошептал мужчина.
Развернулся. Волоча ноги, как старик, побрёл в комнату с компьютерным терминалом.
– Узнаю эту комнату… – произнёс он громче, стоя на пороге.
Опустил взгляд и посмотрел на книгу, валяющуюся под ногами. Подсветил фонариком. «Атлас мира» – значилось на обложке. Похоже, кто-то, бросивший объёмистый том перед уходом, знакомился с географическими картами…
– Исполнившееся истинное желание, – отчётливо, почти нормальным голосом сказал человек, глядя на раскрытый альбом с картами. – Опустел газон перед стеной, я покинул Зону, ушёл в безграничную вселенную за пределами.
Не поднимая взгляда и продолжая смотреть на атлас мира сверху, как звезда на планету, он помолчал и снова прошептал:
– Всё, твоей безграничности конец, здесь будет сплошная…
Не договорив, человек снова застонал, поднял полный боли взгляд, обвёл им комнату и остановил на терминале, высящемся в дальнем углу…
* * *«…Хитроумно высчитали начальнички!
Значит, Пограничник создаёт границу реально, а не перемещается к какой-то уже существующей линии. Натренировав разум, он и сотворил. То, чего во вселенной не было, но стало. Стена и встала! А если осуществилась в реале внешняя граница, то и внутри всё реализуется… Вдобавок страж, совестливый такой, неизбежно должен был сотворить меня, противовес, а я уже, по расчётам начальничков, протащу через границу тех, кого НЕЛЬЗЯ пропускать. Антипограничник же, и с превеликой радостью допущу нарушения, проведу нелегалов, пропущу контрабанду, которую тащат носители, даже не подозревая, чем их загрузили и для чего.
Только начальнички просчитались со мной. Считали, считали, да недосчитали. Я должен прикрывать спину Пограничнику, иначе меня не станет. Пропускать и нарушать правила – это хорошо, это свобода. Это моё! Но отбирать свободу у других, порабощать, захватывать и навязывать свои порядки… Э, нет! Точно не моё.
Ведь я же как бы совесть духа границы. Мне положено разобраться, что к чему, где зёрна, а где плевелы, и отделить. Раз-гра-ни-чить.
Мы, пограничные, сны подсматривали, потому осознали, кто нам снился, когда с ними встретились наяву. Узнали обоих – и того, кто играл как бешеный, проходя сеттинг за сеттингом в поиске ключа от выхода, и того, кто по этой Суперзоне метался, искал край.
Состояние сна у человеческого разума не просто пауза для восстановления и отдыха, привал типа. И это тоже, но в якобы расслабленном режиме разум ого-го куда просочиться может, на многое способен становится! Используя этот режим, чудеса вытворить вполне реально. Если умеешь.
Они связаны и друг другу снились, а параллельно снились нам. Мы же храним, контролируем, пограничным деваться от предназначения некуда. Даже если не сразу понимаем, что именно содержится в поступаемой информации.
Совесть, она вообще-то – со-весть. Общая весть. Когда одному человеческому индивидууму не по фигу, что творится с другой или с другими личностями. Спящая совесть обменивает сны. В снах друг друга ощущают, приходят друг к другу, показывают миры, где живут. Зонному снится реал, а реальному несуществующая зона. Им кажется потом, что они в снах как бы становятся самими собой, обретают свои идеалы.
В итоге добираются к границе, которую сотворил Пограничник и хранит – не без моей скромной помощи, конечно. Чтобы увидел один, надо, чтобы другой тоже видел. И наоборот. Взаимосвязь. За всё надо платить. А нам, пограничным, снились и тот, и другой. Мы свой идеал уже обрели и обеспечивали им эту взаимосвязь на самом деле.
Вот когда они оба к нашей суперстене прокрались и у границы с разных сторон появились, мы и приступили к выполнению служебных обязанностей.
Начальнички промахнулись. Они были уверены, что взаимосвязь распространяется и на явь. Чтобы вошёл один, надо, чтобы вышел другой. И наоборот.
Нам же дано и оборвать взаимосвязь.
Мы можем больше. У нас есть варианты. На то и пограничные! Мы можем решать, кого не пропускать, а кого пропустить. Или обоих не. Или обоих да. Пускать или пресекать, вот в чём вопрос. Для нас в точности подобно
