– У-у… – Мое прекрасное воображение в красках рисовало события сегодняшней ночи и их последствия. Болезненные позывы в желудке усилились, а в горле снова начались неприятные спазмы. – Мне нужно на воздух.
Никогда раньше я не ощущала запахи с такой силой: похоже, волчье обоняние проснулось в полной мере, только радости мне это не прибавило.
Трое моих лучших друзей провоняли отходами, а значит, каждый из них мог оказаться под личиной. Волосы на затылке зашевелились от подобных предположений, а во рту моментально пересохло. Как же хотелось немедленно разыскать Драгислава и еще раз заглянуть в его уверенное лицо, убедиться, что он знает, как действовать, просто побыть рядом с ним…
Неподалеку остановился Торн.
– Брианка, давай я создам для тебя защиту? Тогда сможем нормально поговорить. Иди сюда.
– Не нужно, – сдавленно прохрипела я в ответ.
– Как это? На тебя же смотреть невозможно, не дури. Ты чего?
– Нет! – Я выставила вперед левую руку, останавливая друга на полпути ко мне. – Тут такое дело… понимаешь? Мне запретили использовать или применять магию в ближайшие дни. Это опасно.
– Вот как? – Друг недоверчиво вскинул брови и попятился. – Что ж, тогда тебе лучше держаться подальше от нас троих, не так ли?
Мне очень хотелось сказать ему, чтобы не говорил ерунды. Но на деле он был очень близок к истине.
– Да, Торн, выходит, что так. Пока запах не выветрится. Или хотя бы не ослабнет.
Три пары глаз смотрели на меня с удивлением, непониманием и некоторой долей осуждения. Я не сообщила им, что жива, и теперь, появившись в академии, старалась держаться подальше. Это выглядело ужасно, но объяснить им свое поведение я не могла. Еще до того, как нужные слова пришли мне в голову, мои друзья переглянулись и, ничего больше не говоря, вернулись в столовую.
Что ж, судя по всему, это будет очень тяжелый день.
Облокотившись на холодную стену серого здания, я несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, стараясь таким образом придать себе сил. Сегодня все должно решиться. От меня требовалось совсем немного: ходить туда-сюда и не вызывать лишних подозрений. И я обещала Драгиславу, что сделаю все как следует!
Жаль только, что друзей пришлось оттолкнуть.
Вспомнив еще раз об инциденте с отходной трубой в нашей квартире, я крепко призадумалась. Торн, Юхо, Лени. Их поддержка сейчас совсем не помешала бы. Но случайно случилось происшествие этой ночью? Вряд ли.
Я закрыла рот рукой и округлила глаза от ужаса, осознавая со всей прозрачностью: кто-то из моих друзей уже мог пасть жертвой Макса этой ночью. Пока я, позабыв обо всем, мирно спала, здесь продолжала твориться жуть. И бард искал способ напасть. А если все так, то оставшиеся двое утром могли рассказать убийце о медальоне и моем обручении с Тарлаугом…
Я застонала и схватилась за виски.
Успокоить расшалившиеся нервы так и не вышло. Спустя минуту, оттолкнувшись от стены, я приказала себе продолжать то, ради чего вернулась в академию.
Подумав секунду, все же отправилась домой за сумкой и писчими принадлежностями. В квартире воняло. Окна во всех комнатах были распахнуты настежь, но помогало это слабо.
Даже Ругир Мун, догнавший меня и вошедший следом, решился явить свой прекрасный лик и скороговоркой произнес некое заклинание, возвращая возможность полноценно дышать. Запах исчез, а вот неприятный осадок в душе усилился: попав к себе в комнату, я поняла, что кто-то рылся в моих вещах, причем совершенно не заботясь о том, чтобы я не заметила постороннего вмешательства.
– А где сейчас медальон? – спросила я у своего сопровождающего, собирая разбросанные на кровати тетради. Интересно, их-то зачем нужно было трогать?
– У меня на шее, конечно. – Ругир расстегнул две верхние пуговки рубашки и с довольной улыбкой показал серебряную побрякушку. – Ношу пока сам как талисман.
– Талисман? – Я пораженно уставилась на своего охранника. – Прошу, не называй его так. Слишком много людей погибло от этой гадости.
– Бриана, это всего лишь вещь, холодная бездушная железяка, – перебил мастер, сурово глядя в мои изумленные глаза. – Она ничего не значит сама по себе. Таких тебе встретятся еще сотни. Кто-то скажет «пустышка», но стоит другому наделить ее воображаемой силой, поверить в магические свойства, которые она дарит, или в проклятье, которое несет, и все: создается нечто новое. Возможно, даже артефакт. Понимаешь? Не давай волю глупостям в своей голове. Я ношу этот медальон как талисман, как символ моей веры в поимку и наказание преступника. Так я борюсь со своими страхами, это мое право. А теперь бери все, что необходимо, и идем. Скоро первый урок.
Быстро собравшись, я молча пошла в здание администрации. Говорить с Муном не хотелось, да и он не произнес больше ни слова. Однако, уже приближаясь к нужной аудитории, я внезапно осознала, что согласна с его словами. Как часто мы наделяем невероятными свойствами незначительные вещи, а потом боремся за них до последнего дыхания, забывая, что на самом деле все это пустое. То же самое касается не только вещей, но и многого другого. Воспоминаний, например. Или предрассудков. К примеру, мой дед отказался от отца из-за надуманных идеалов: сын не унаследовал от него возможность перекидываться. А папа так и не признался семье, что он – волк от рождения, потому что хотел быть свободным от правил рода… Сколько последствий имело нежелание деда отступить от старых принципов, теперь тяжело представить.
– Э, Брианка, че такая кислая, ну? Живая же вроде, или орган какой нужный вырезать все-таки пришлось? – Дорит, выскочив сзади, дружески похлопал меня по плечу, вырывая из плена тягостных дум, и довольно продолжил: – А что, правду говорят, будто тебе сердце заменили на новое? Че, пощупать-то можно? Чисто профессиональный интерес…
По аудитории пронеслась волна смеха, но прежде чем я успела ответить навязчивому гному, сзади послышался спокойный вкрадчивый голос:
– Вы – лжец, господин адепт. Я со всей ответственностью могу заявить, что если вас и интересуют какие-то органы этой очаровательной девушки, то совершенно не в профессиональных целях. Займите свои места все, кроме этого молодого человека. Представьтесь.
И тишина… Мы невольно замолчали, заинтересованно глядя на вошедшего.
Он был красив: высокий, широкоплечий, подтянутый, с аристократическими чертами и аккуратной короткой стрижкой. На вид этому блондину нельзя было дать больше тридцати лет, но все же что-то в нем меня настораживало и давало понять: он гораздо старше.
– Адепт тридцать первой группы факультета общих преображений Дорит Пин. А вы?
– Меня зовут профессор Корниус Флемиг, – представился вошедший. – К сожалению, я не успел приехать к началу учебного года, поэтому теперь нам многое предстоит наверстать. И начнем
