И кто мне сказал, что это будет легко? Что мне стоит волноваться о том, как рассказать ему, что я увольняюсь?
Спорить с ним было бесполезно. Я знала это, но все же решила попробовать еще раз.
— Но…
Декс потер руками лицо, его глаза были широко раскрыты в напряжении.
— Детка, я сам все и всех здесь выбирал. Я знаю, чего хочу и получаю это, — он вздохнул. — И я защищаю то, что принадлежит мне.
* * *
Я убралась и, прежде чем уйти, убедилась, что парням ничего не нужно. Домой я бежала немного позже, чем обычно. Мне нужно было купить в аптеке несколько вещей, которые я забыла захватить перед работой. Заскочив в первый не такой уж ужасный Волгринс (прим. пер. — Крупнейшая аптечная сеть в США), купила новую бритву и бальзам для губ и направилась к Сонни.
Мои мысли были в беспорядке, но все на чем я смогла сосредоточиться в тот момент, так это попасть домой, поесть, завалиться на диван и расслабиться. Благодаря выставке и стрессу из-за решения, что с понедельника я уволюсь из «Пинз», мое тело страдало от долгих дней ожидания. Не упоминая тот факт, что мой мозг прокручивал разные сценарии и идеи того, что я могла сделать, чтобы изменить свою жизнь к лучшему.
Мне был дан второй шанс, так что казалось справедливо воспользоваться им. Какой смысл тратить годы, месяцы, недели, дни, минуты, даже сраные моменты жизни после всего, через что я прошла? Мои мама и бабуля так много сделали для меня. Мне стоило догадаться.
Сонни не проходил через такое, как я. У него была хорошая работа, дом и, кроме того дерьма с нашим донором спермы, безопасность. Впереди у него было светлое будущее.
Даже Декс сумел выбраться из тени отца, каким-то образом оставшись в реформированной версии того же клуба, который потерял половину своих членов на протяжении многих лет, отодвинул годы проведенные в тюрьме и построил успешный бизнес… вновь обрел надежду в мире.
Если они смогли это сделать, то и у меня все получится. Это было лишь вопросом времени.
Поставив машину на парковку напротив дома, я случайно посмотрела дальше по улице в противоположном направлении от моего приезда. То, что я увидела, заставило волоски на затылке встать дыбом. Я забыла о еде и просмотре исторического канала.
Там стояли три человека, байкеры старой школы, через два дома от меня. Трое мужчин, которых я еле смогла рассмотреть под освещением уличного фонаря. Это были те же долбаные ребята с вечеринки, и двое из тех ребят проезжали незадолго до этого дальше по улице. Один с бритой головой был в центре. Его большое тело выглядело довольно внушительно с того места, где он стоял.
Дерьмо!
Дважды дерьмо!
Что-то во мне твердило, что здесь что-то не так. Эти ребята не такие, как Трип или Лютер, или другие люди, которых я видела в Мейхеме. Эти ребята не из клуба Сонни.
Так что я сделала то, что сделала бы любая умная женщина, смотревшая много фильмов, я вытащила свою задницу из машины, сосредоточившись на двери, зажала ключи между пальцами для защиты в стиле Росомахи и проскользнула в дверь в одну наносекунду, захлопнув ее.
А затем я закричала:
— Сонни!
* * *
— Ты уверена?
Я посмотрела на темноволосого человека, сидящего напротив меня, и медленно кивнула. Мы сидели за кухонным столом, пока я поглощала тост и стакан теплого молока перед сном. Это была обычная привычка.
Если бы только не было этих ужасных байкеров дальше по улице. И, если бы Сонни не выглядел так, будто борется с каждой клеточкой своего тела, чтобы не выпустить что-то уродливое, находящееся в его светло-карих глазах.
— Это те же парни, — я откусила кусочек тоста. — Я видела их в баре той ночью, и я клянусь, спустя несколько недель, они проезжали по улице, странно оглядываясь. У них куртки, а не жилетки. И тот огромный лысый парень выглядел знакомо.
Его внимание было сфокусировано на стене, пока его руки подпирали подбородок.
— Блять, — пробормотал он. — Блять. Блять. Блять.
— Что? — мой вопрос прозвучал спокойно.
Его глаза оставались прикованными к стене.
Ладно, он не собирался мне ничего рассказывать, так что я собиралась приступить к плану Б.
Я потянулась к его руке, усиленно стараясь не позволить тем крупицам страха захватить меня полностью.
— Сонни, ты что-то сделал?
Он закрыл глаза и зарычал. Его руки сжались в стальные кулаки на столе, и он сделал длинный выдох.
— Если что-то произошло, я помогу тебе, — пообещала я ему. Потому что я такая. Есть очень мало вещей, которые я не сделаю для него. Например, назвать себе его алиби, если он сделал что-то ужасное.
Сонни разжал пальцы и обхватил мой локоть, немножко сжимая.
— Я ничего не сделал, Риззи.
Иисус, блядь, Христос. Он назвал меня Риззи. Он называл меня этим именем, только если у него очень плохие новости.
— Что случилось?
Он зарычал, отчего я толкнула его в ребра.
— Они вроде твоих… заклятых врагов или что? — спросила я его спокойно, бросая хлеб обратно на тарелку. Скорее всего, я выглядела полной идиоткой, используя такую терминологию, но я не знала язык байкеров и подумала, что это описание достаточно хорошо сработало, потому что его щеки дрогнули, а губы затвердели.
Он откинулся на своем стуле, зажмурив глаза.
— Что-то вроде, но не так, — он помолчал. — Они часть группы подражателей из Сан-Антонио, которые не фанатеют от территории МК.
О, Боже, я жила в реалити-шоу.
Я моргнула, абсолютно ошарашенная.
— Ты же говорил, что ребята больше не занимаются херней, — я оттолкнула тарелку, уставившись на него.
Он собирался рассказать мне правду, черт его побери. Моя мама рассказывала мне, что когда мой отец ушел из мотоклуба, они начали сотрудничать с распространителями, чтобы это не значило. Я четко помню, что Сонни рассказывал мне, что президент, старый мозговитый Лютер, которого я видела в баре с очень молодой девицей, разделил клуб, очистив его. В отместку убили его жену.
Он опустил глаза, прикрывая рукой лоб и закрывая глаза.
— Ничего такого, Риз, — пообещал он. — Ни со мной, ни с клубом дел они не ведут.
Тот маленький кусочек информации был лучше, чем ничего, но это не значило, что я не буду разнюхивать дальше.
— Ладно, тогда почему они здесь?
— Извини, малыш, но я не могу впутывать тебя в это, ладно? — пробормотал он, все еще смотря вниз. — Не беспокойся о них, ладно?
Сказать мне, не волноваться, все равно, что сказать мне, не иметь месячных.
Но я не собиралась напрягать его еще больше, так что я
