И всё же игровой опыт подсказывает, что данная ситуация ни к чему хорошему не приведёт.
Впрочем, исход всегда – что в игре, что в жизни – зависел от них самих.
Вздохнув, Алекс плюхается на ковёр перед низким круглым столом, подпирает голову рукой и хмуро переводит взгляд с одного мужчины на другого. Пусть он не способен угадать, что вертится в их головах, а в собственной всё уже немного смешалось… но в одном он уверен: кого-то сегодня ждёт величайшее разочарование.
Молча взяв кубики, Алекс не глядя бросает их на стол перед собой.
И к своему удивлению в этот раз остаётся за бортом: Максим проигрывает Григорию. При этом Григорий загадывает ему заказать пиццу!
Облегчение накрывает с головой.
«Так вот о чём они говорили, пока меня не было… Наверное, Максим велел ему сбавить обороты!»
Впрочем, игра продолжается. И уже на следующем круге Максим просит Алекса сесть к нему на колени. И тот не отказывает. Правда, именно «на колени» не выходит, зато Алекс устраивается у Максима между ног на ковре.
Почти прижатый к столу, чувствуя копчиком нечто большое, твёрдое и горячее, Алекс и сам возбуждается.
Эта неправильная ситуация… в ней есть что-то извращённое и щекотливое, пробирающее до костей.
– Может, мне выйти и дать вам уединиться? – видимо, заметив что-то по выражению лица Алекса или Максима, Григорий не упускает возможности поглумиться. – Сбросить напряжение?
– Не нужно, – глухо отзывается Максим. – Разве суть игры не в том, чтобы продержаться до конца?
При этом его рука уже пробирается по бедру Алекса, однако не делает ничего особенного: большая ладонь лишь прижимается к животу выше пупка.
– Тогда бросай кости.
– Джеф, давай за меня…
Алекс кивает. У него, кажется, снова что-то с глазами… или нет? На этот раз в комнате и правда стало темнее. Уже вечереет?
Ему хорошо в объятиях Максима. И даже каверзные вопросы и задания перестают особенно волновать. Например, когда Григорий загадывает ему взять планшет, зайти на сайт с гей-порно и выбрать любой понравившийся ролик, Алекс действительно какое-то время добросовестно сёрфит сайт. А остановившись на видео с превью, на котором молодому парню подвесили грузики к яйцам, едва успевает остановить свой палец, почти ткнувший в него… всё дело в том, что до Алекса доходит: какой бы выбор он сейчас не сделал, это не только усилит возбуждение Максима (и так уже нездорово напряжённого с головы до пят), но и станет очередной темой для шуток Григория…
Так что Алекс поспешно откладывает планшет и отпивает из своей рюмки.
Немного больше, чем собирался.
Пусть разбавленный коньяк уже слегка выдохся – едва обжигающая жидкость достигает желудка, Алекс тут же жалеет о проявленной опрометчивости. Но игра тянется уже несколько часов, и его осознанность давно дала слабину…
Нет, от выпитого он не отключается – а это уже маленькая, но победа.
– Погнали дальше?
Насмешливый голос Григория раздражает всё так же. Прикрыв глаза, Алекс откидывается назад и снова вздыхает. Но сполна насладиться удобнейшей спинкой ему не удаётся – приезжает курьер вместе с пиццей, и Максим вместе с Григорием отправляются на кухню, чтобы принять заказ через окно.
Когда они возвращаются, Алекс уже успевает запустить один из общеразвлекательных роликов на ютубе, таким образом игра возобновляется где-то через час. И Григорию продолжает вести. Однако, когда за окнами уже исчезает солнечный свет, Алекс впервые за весь день получает возможность загадать что-нибудь Максиму. Но к этому времени он ухитряется ещё раз приложиться к своей рюмке (не отказавшись выполнять задание, а просто задумавшись и случайно запив кусок пиццы), так что оказывается просто не способным на какой-то особенно язвительный вопрос. Но он честно думает над ним почти десять минут. И наконец просит:
– Сходишь к маме вместе со мной?
Некоторое время назад Алекс каким-то неведомым образом снова оказался в объятьях Максима, и чтобы увидеть его лицо, ему приходится отклониться в сторону. Пробившаяся на подбородке щетина царапает висок, но Алекс, поддавшись странному импульсу, повторно прижимается к нему головой и только потом отодвигается.
– Хорошо, – следует серьёзный ответ.
И Алекс видит своё отражение в непроницаемой черноте глубоко посаженных глаз.
А вот Григорий вдруг хмыкает. Расслаблено привалившись к стене и лениво жуя уже затвердевшую сырную корочку, он поднимает помутневший взгляд на Максима:
– Хей, Макс, а ты не хочешь поведать своему малышу, зачем сам поехал с ним?
Максим опускает непонимающе взгляд на стол, где всё ещё лежат брошенный в прошлый раз кости. Снова их не трогали, а значит Григорий задал вопрос не в рамках игры.
– О чём ты?
– О чём? – Григорий мотает головой и разочарованно вздыхает, словно не может поверить в несообразительность Максима, а у Алекса всё внутри снова сжимается от дурного предчувствия. – О том, что тут тебе светит хорошая возможность… окончательно присвоить себе Александра. Признайся, тебе же совсем не хочется, чтобы операция его матери прошла гладко? Ведь ты ревнуешь к ней. И ты был бы совсем не против избавиться от помехи?
По комнате пробегает сквозняк. Рука, обнимающая Алекса, мгновенно обращается в камень.
Наверное, это было слишком наивно: надеяться, что всё ещё может закончится хорошо.
Несмотря на то, что Алекс кожей чувствует скапливающееся в воздухе напряжение, его не особо чёткое сознание реагирует довольно вяло. И даже немного удивляется, когда тело вдруг оказывается пересажено в сторону. А когда уже вставший на ноги Максим вдруг перешагивает стол и хватает Григория за волосы на макушке – Алекс лишь моргает пару раз.
И едва успевает посторониться, чтобы увернуться от тела, кубарем перелетающего через стол.
Шлёпнувшись, Григорий распластывается на ковре морской звездой.
Попытка встать для него заканчивается пинком в челюсть, и на светло-бежевых обоях оседает веер красных брызг.
– Ха-ха… ты как обычно… совершенно с собой не честен…
Он ещё и умудряется подлить масла в огонь. И тем самым заслужить пинок теперь уже в живот. Этот пинок окончательно выдворяет его из комнаты. Согнувшись пополам и впечатавшись в стену в коридоре, Григорий поднимает голову и облизывает окровавленные губы. Максим приседает напротив, снова собирая в кулак волосы на его макушке, и голосом, в котором, кажется, слышны отголоски кипящей в недрах Земли магмы, тем не менее
