– Спасибо, извините, я подумаю.
Продравшись сквозь толпу к выходу из здания, за какие-то пятнадцать минут Алекс на трамвае добирается до автовокзала. Но едва он успевает завернуть за угол к кассам, как рядом возникает широкая фигура.
– Привет, мужик, куда ехать хочишь?
У мужчины приличных размеров нос, тёмная, словно сильно загоревшая, кожа и сильная небритость в районе подбородка. С точностью определить его национальность затруднительно, но это точно гордый выходец востока. И таксист, вылавливающий приезжих.
– Мне в другой город, – отмахивается Алекс и пытается пройти дальше, но коренастая фигура выбрасывает перед ним руку с ключами и расплывается в улыбке.
– Какой город? Pибинск? Кастрама? Иванава?
– Нет, Москва.
– Вах, Масква! Какой хароший город, Масква! Паехали, атвезу!
Попытавшись ещё раз пройти мимо таксиста, Алекс останавливается и косится на золотой зуб в широкой, словно бы искренней улыбке.
– Сколько? – спрашивает быстро. Больше из чистого интереса.
– Шесть тысяч туда, шесть часов жду и шесть тысяч абратна!
Шесть тысяч в одну сторону? В шесть раз дороже, чем билет на поезд? Качнув головой, Алекс с извиняющейся улыбкой снова предпринимают попытку добраться до касс. Конечно, он не в курсе, сколько стоит билет на автобус, но вряд ли дороже «СВ».
– Падажди, мужик, у миня машина стоит уже полный – одно место свабодно, садись и паедем!
– Не, дорого…
– Скидка дам. Три тысячи! Тагда паедишь?
Алекс по инерции мотает головой. Он уже видит конец очереди – хотя та больше похожа просто на толпу, чем на цепочку.
– Две тысячи! Всего две тысячи! Падумай, зачем тибе трястись в праванявшим бензином дрантулете, кагда можна с камфортам ехать в шикарнам минивэне!
«А цены-то падают… быстрее, чем курс рубля», – Алекс снова останавливается, прикидывая, стоит ли и дальше морозить таксиста. Конечно, денег в наличке немного, но восемьсот рублей погоды ведь не сделают? Впрочем, автобусы на стоянке не выглядят слишком убитыми или старыми… но три часа в одном из таких вряд ли доставят удовольствие. А «минивен» – это же что-то западное? Во всяком случае, звучит стильно.
– Ладно, куда идти?
– Вот, красавец мужчина, эканомный и решительный, кагда нада… сюда, вот тут, за углом, сматри…
В узком закутке, куда бы не поместился ни один автобус, обнаруживается джип. Только с длинным задом, а ещё в нём, кажется, вместо двух привычных рядов сидений – три. Алекс достаёт паспорт и протягивает таксисту пятитысячную, тот распахивает водительскую дверцу, открывает бардачок, а из салона в это время всё громче доносится раскатистый низкий смех. Но только получив свою сдачу и обойдя машину, и увидев, кто вылезает навстречу, Алекс понимает, что поедет в кампании горячих горцев. Причём – на заднем сидении, забраться на которое можно, только отодвинув кресло перед ним.
«Это ведь девушкам опасно садится в машины к кавказцам?..»
– Хозяин, а почему ты спрашивал меня про другие города, если едешь в Москву?
– Маркетинговый ход! – хитро подмигивает водила. – Залезай, залезай!
И подталкивает в спину, а потом придавливает спинкой кресла из второго ряда.
«Хорошо, что я компактный…»
Стоит дверям захлопнуться, минивен и правда тут же заводится и выезжает со стоянки. Сердце пытается скатится ближе к пяткам, но Алекс мужественно смотрит в окно, стараясь на обращать внимания за притихшую компанию. Но притихшей она остаётся недолго – машина набирает скорость, и в салоне раздаются первые звуки совершенно незнакомой Алексу речи: резкие, горластые и агрессивные выкрики, перемежающиеся громогласным смехом – совершенно невозможно понять, ссорятся пассажиры, подтрунивают над кем-то из своих или обсуждают политику. В стекле смутно отражаются их лица, машущие руки… и время от времени Алекс замечает, как кто-то кивает на него. И тогда голоса вдруг начинают звучать приглушённо. А потом вновь взрываются смехом.
«Надо было ехать на автобусе…»
Город как-то очень быстро остаётся позади. Алекс оглянуться не успевает, как дома и улицы сменяются природой. За дорожным ограждением мелькает река, потом поля принимаются чередоваться с участками леса.
– Эй, маладой-красивий, тебе шистнадцать ужи есть?
Теперь сердце подпрыгивает к горлу и застревает в нём. Алекс оборачивается от окна, находит взглядом спросившего и осторожно кивает. Заодно убеждается, что кроме него в машине едут ещё пять человек: ну конечно, три ряда по два сиденья… Только вот пятый занял пространство между креслами во втором ряду, так что рядом с Алексом никого нет.
– А зачем в Масква едишь? Работу искать?
Вступать в дискуссию всё ещё нет желания, и Алекс снова только кивает. Но любопытный кавказец (а может, таджик или кто-то ещё) не успокаивается, а остальные рассматривают Алекса весёлыми блестящими глазами.
– В мадэльный бизнас, наверна, да? В фильмах сниматься хочишь?
В этот раз в качестве ответа они получают отрицательное мотание головой.
– А чиго? Фильмы – эта жи харашо! И ты красивый, тибя обизательна вазьмут!
Салон снова взрывается смехом. Алекс спохватывается, что нервно покусывает нижнюю губу, и тут же перестаёт, но взгляды, которым на него смотрят… где-то он уже такое видел.
– А хочишь, мы тибя снимем? Хароший фильм палучится! Будишь патом друзьям показывать! В интенет патом выложишь! Прославишься!
Разговор сворачивает как-то совсем не туда. С одной стороны, понятно – ехать просто так скучно, вот пассажиры и нашли себе развлечение на время пути… а с другой, Алекс вдруг вспоминает, что на востоке мужеложство вроде бы как процветает. Не везде, конечно… в Чечне, например, геев чуть ли не прилюдно линчуют, но почему-то в голове засела отчётливая ассоциация… Или то про греков?
– Чиго малчишь? Стисняишься?
Пока ещё нестрашно. Неприятно – да, но не страшно. К тому же, ну попросит он сейчас остановить машину – а дальше что? Вдруг оскорбит этим и тем самым уже точно нарвётся на неприятности? «Чёрт подери, какого лешего ко мне все цепляются? Мёдом я для них намазан, что ли?..»
– Ну и малчи. Падумаешь, какой зазнайка! Уже и пашутит нэлзя! С таким характиром тибя ни на одну работу ни вазьмут!
Отвернувшись, раздосадованный пассажир переходит на родной язык, и салон снова заполняется резкой, горловой речью. Похоже, остальные или не говорят на русском, или не хотят говорить. Алекс сползает глубже в кресло, прячась за спинку сиденья впереди – ему пока не верится, что всё так просто закончилось. Впрочем, может, это и правда была только шутка? Что-то национальное и понятное лишь носителям культуры?
Поля и деревья продолжают сменять друг друга, за окном проносятся развилки, посты ДПС, таблички с названиями городов и деревень. А ещё там, снаружи, начинает темнеть и накрапывать мелкий дождь.
«Надо было взять куртку…»
Украдкой вытащив телефон, Алекс вздыхает: они едут всего сорок минут, а значит, потемнело не из-за
