– Правда, – тяжело вздохнула мама. – Но знаешь, говорят, о мертвых или хорошо, или никак…
– Тогда давай никак, – отрезал папа. – Потому что жалеть это чудовище я не собираюсь и тебе не дам.
– Просто странно. Миша сказал, у нее на руке какую-то отметину нашли – не то клеймо, не то… татуировка.
Последнее слово мама произнесла тише прежнего, и Алена быстро покосилась на Ромку. Он никак не отреагировал – только сосредоточенно вслушивался в разговор.
– У нее?! – В папином голосе смешались смех и удивление.
– Вот и я о том же – какая татуировка у пенсионерки, да еще… такой. Не по себе как-то, жутко.
– Вот что, – решительно произнес папа. – Стряхни с себя этот разговор, и поехали-ка в парк. Какое нам до нее дело. А вот дети всю плешь проедят.
Мама засмеялась, и они, кажется, поцеловались.
Ромка с Аленой быстро отпрянули от двери. Осторожно ступая, вышли в коридор, каждый к своей комнате.
– Обалдеть, – пробормотала Аленка, бросила взгляд на брата и часто заморгала. На лице Ромки зависла едва заметная, по-взрослому довольная улыбка.
* * *– Я на катапульту! На катапульту!
– Вы смерти моей хотите, – мама драматично схватилась за грудь.
– Да ты сама попробуй давай? – Ромка уцепился за ее руку. – Смотри, как круто!
– Никогда в жизни!
– У нас, в отличие от некоторых, шариков в голове хватает, – многозначительно вставила Алена.
Ромка с сомнением окинул ее взглядом.
– Только с папой, – мама сложила руки на груди, подозрительно оглядывая громадину аттракциона, нацелившуюся прямиком в небо.
– У меня, значит, тоже шариков того, маловато? – усмехнулся папа, убирая в карман телефон.
Ромка запрыгал около него:
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
– Ну что с тобой делать, – папа неуверенно глянул на катапульту и мужественно вздохнул. – Пойдем.
– Сережа, – мама с волнением тронула его за плечо.
– Спокойно! Мы осторожно, да, Ром?
– Вы на нас отсюда смотрите! – Ромка потянул папу за рукав, и они пошли к аттракциону.
Ромка без остановки вертел головой. Крестовский шумел человеческими и птичьими радостными возгласами, весь светился и сиял горячим солнцем, пах разными видами попкорна, облитыми маслом солеными кукурузными початками и розовой сладкой ватой. Ромка задрал голову – зеленые листья обрамляли ярко-синие куски неба, и сквозь них сверху летели солнечные лучи. Все это было почти как дома, почти как там…
Он торопливо тряхнул головой. «Там» больше не существовало, а все, что вокруг, сейчас, – вот это по-настоящему.
– Изжарится совсем, – озабоченно сказала мама, глядя, как Ромка одергивает толстовку.
– Чего? – Алена остановила видеозапись на телефоне, придирчиво оценила на ней свое лицо: красивое селфи – целое искусство, каждый знает.
– Да ничего, – мама помотала головой. – Просто смотрю на других детей, носятся раздетые, счастливые. А Ромку как в доспехи заковали.
Алена проследила за маминым взглядом. Младший брат прыгал и крутился на месте и совсем не казался закованным во что-либо. Но жара правда припекала даже сквозь ее летнее платье.
– Я давно говорю, хватит париться, во всех смыслах, – пожала она плечами. – Кому какое дело? Сейчас вся мелкота обклеивается.
– То, чем обклеиваются, смывается, – возразила мама. – Начнут лезть с вопросами.
– Ой, и Ромка про то же, – Алена фыркнула, закатив глаза.
– Не приставай к нему с этим, – строго одернула ее мама. – Даже психолог говорил: когда будет чувствовать себя спокойно на людях в своих картинках, тогда и будет. Не хватало нам еще добавить к тому, что уже и так…
– Да ладно, ладно! Просто это странно, – Алена посмотрела, как папа с младшим братом готовятся к полету в катапульте.
Папа, похоже, с гораздо большим удовольствием отправился к тележке с хот-догами и тщательно скрывал это, изображая бешеный энтузиазм. Переигрывал, конечно. А вот Ромка смотрел на катапульту голодными глазами – словно, не дай ему адреналина, и он скорчится от жажды.
В голове почему-то всплыла картинка сегодняшнего утра – коридор, голоса родителей за плотно закрытой дверью кухни и взрослая Ромкина улыбка.
– Он, вообще, иногда странно себя ведет, – задумчиво произнесла Алена. – Тебе не кажется?
– Мне кажется, – протянула мама, – что все дети себя странно ведут. Даже те, которые уже совсем взрослые и не готовятся к своим экзаменам…
* * *Ближе к вечеру они переели ошалелого веселья – накатались на аттракционах до одури, – даже мама с Аленкой, пообедали в шумном ресторане, напрыгались под музыку. Ромка равнодушно смотрел на недоеденное облако сахарной ваты размером с его голову и вздыхал. Завтра всего, от чего сейчас уже воротит, захочется с двойной силой.
Папа отыскал местечко на берегу, куда не долетали крики, визг и гвалт, ставшие привычными за весь день. Было непривычно тихо и пусто – только они четверо, наглые чайки, требующие еду, стрекочущие кузнечики и полоска песка за зелеными тучами кустов. И залив, конечно.
Вода лениво золотилась на вечернем солнце и плескала крохотными волнами на мокрый берег.
– Кайф, – Аленка окатила маму сверкающими брызгами, и та не ругалась, а засмеялась и облила ее в ответ.
Они стояли по пояс в воде, а папа потягивал на берегу ледяной кофе, раздевшись до шортов и щурясь на солнце.
– Давай к нам! – замахала ему мама.
– Да ну, – папа мотнул головой, – в лягушатнике плескаться, тут не поплаваешь.
Большой знак, выкрашенный голубой краской, сообщал, что купаться здесь нельзя в принципе. Но Ромка уже заметил, взрослые часто нарушают правила.
Это, конечно, совсем другое море. На секунду Ромка закрыл глаза, и в голове сама собой раскинулась бескрайняя пенная бездна, сиренево-розовая от опускающегося в нее раскаленного солнца, вылизывающая темный песок и босые ноги. Запахло солью и теплым ветром. Он поскорей распахнул глаза – слишком остро заныло где-то в солнечном сплетении, да и зачем все это? Небо перекатывалось от голубого к розовому, и залив блестел, как будто дружески подмигивал ему. Ромка нервно облизнул губы.
– Ром? – Мама неуверенно позвала его, почувствовав долгий взгляд. – Хочешь?
Она кивнула на воду. Он почувствовал, как голова собирается заученно покачать из стороны в сторону, и остановился. А что, если…
– Никого нет, – ободряюще заметил папа. – Я покараулю.
– Давай, хватит… – Аленка явно хотела сказать что-то не совсем приличное и под строгим взглядом мамы добавила: – Водичка супер.
Ромка обвел взглядом всех троих, снова посмотрел на добродушно плещущую воду и взялся за край толстовки.
Мама метнулась взглядом к папе. Он заговорщически подмигнул. Она слабо улыбнулась, не сводя с него глаз. С колотящимся сердцем подумала: наверное, он думает о том же самом. Наверное, у него перед глазами тоже вырастают уныло окрашенные стены детского приюта и неловкий взгляд психолога. «Мальчик многое пережил. Он не рассказывает, кто сделал с ним это, но… В общем, будьте морально готовы».
– Прям в трусах? – Ромка обернулся на папу со смесью неуверенности и веселого удивления.
– Конечно, – подбодрил папа.
– Ладно.
Он выдохнул, как будто собирался не просто залезть в воду, а прыгнуть в нее
