Кристиан и не подумал остановиться. Он деловито взобрался на ее стул, затем переполз на стол – и поднял руки над клавиатурой.
– Эй! – спохватилась Анна. – Стой! Стой-стой-стой, тебе нель…
И замерла, открыв рот.
Кристиан – маленький Кристиан, едва-едва ворочавший книжные страницы, быстро, словно у него было не две, а десять рук, застучал по клавишам. И экран монитора ожил.
Анна едва успевала хотя бы примерно понимать, что делает мальчик, – настолько быстро сменялись картинки. Да, вот он вошел в ее почту – кстати, а откуда он узнал пароль? Вот он нашел ее переписку с родителями Василины. Вот открыл одно из писем… Далее она видела только белые страницы, сплошь заполненные строчками кода. Одна, две, три… Кристиан листал их, печатал, кликал мышкой – как? Ведь у него ладонь-то маленькая, не обхватит ее! Наконец он резко остановился и ткнул пальцем в монитор.
Анна прищурилась, вглядываясь в экран.
– Что это? – спросила она.
Кристиан помолчал, подбирая слова:
– Василина. Настоящая. Скрытая папка.
С экрана на Анну смотрели маленькие девочки, вернее одна девочка, снятая в разном возрасте – от рождения до пяти лет. И эта девочка была слишком очевидно не похожа на Василину, которую представили Анне ее родители.
– И? Откуда у тебя эти фотографии?
Кристиан нахмурил лоб:
– Не у меня. У ее папы и мамы.
– Что? – Анна бросила взгляд на адресную строку и замерла. – Погоди… ты хочешь сказать, что ты…
– Я в их… в такой же машине, – Кристиан ткнул пальцем в системный блок.
Он действительно взломал их компьютер. Мальчик, который родился и умер в XVIII веке, смог обойти все защиты и взломал так просто, словно… Был бы Кристиан живой – она бы сказала «словно расщелкнул орешек». Но он не был живым. И никакой орешек не был для него прост.
– Как ты сделал это?.. – прошептала она.
Кристиан что-то говорил – она скорее слышала объясняющие интонации, нежели понимала смысл слов.
Она смотрела на фотографии. Да, то была Василина. Василина – но их, мертвая, лежащая на полу в кучах песка. А не та, что сидела за столом в далеком доме на Малой Охте и жадно смотрела голодным взглядом на печенье. Что-то было сделано с той, что в Охте, – с той неизвестной и чужой девочкой – чтобы она стала похожа на Василину. Может, легкий макияж, скульптурирующий контур – отвлекающие внимание от крупноватого носа и скошенного подбородка, – кстати вспомнилось вдруг Анне, а ведь «Василина» была посажена перед ней четко анфас – так, чтобы не было видно профиля.
Кристиан перебрал еще несколько папок и открыл другую:
– Василина. Ненастоящая, – снова ткнул коротким пухлым пальцем.
Разница в лицах между фотографиями в этих двух папках бросалась в глаза. Но в этой последней папке девочка была одного возраста на всех фото. Словно родилась сразу пятилетней.
– Что это значит? – тихо спросила потрясенная Анна.
Ей казалось, что она сейчас стоит на берегу океана, а волны с шумом накатываются, принося с собой обломки кораблекрушения. Но она не узнает в них деталей корабля – лишь куски дерева и мокрые тряпки. Ей нужно увидеть весь корабль.
Кристиан посмотрел на нее с жалостью, как смотрят на несмышленых детей.
– Разные Василины, – сказал он. – Совсем разные.
Анна помотала головой:
– Я не понимаю, малыш. Там – Василина. А у нас… я не знаю, кто у нас…
Кристиан вздохнул и повернулся к компьютеру.
До руки Анны дотронулись. Она обернулась.
Вокруг Лео – Золотого Мальчика, умершего в XV веке от того, что его тело заточили под слоем золотой краски, – носилась в воздухе сверкающая пыль. Он поднес к ее глазам заколку – ту самую заколку, что она взяла – или украла? – у той, живой, Василины. А потом вложил в ее ладонь. И накрыл своей ладонью.
На краткий миг она увидела, как он закрыл глаза – с тем же самым выражением лица – блаженным и отсутствующим, с которым сидел всегда. И провалилась в калейдоскоп образов.
Она видела людей, которые склонялись над ней и немо шлепали губами. Людей, которые сидели с ней за одним столом, вели ее в детский сад, крепко держа за руку. Это были родители, скорее всего родители, да, но не те, которых она видела на восьмом этаже новенького дома в Малой Охте.
Она видела, как двери автобуса закрываются перед этими людьми, и они бегут за ним, беззвучно крича и размахивая руками.
Она видела пустынные дворы и глухие переулки. Черные ночные подворотни и зеленые от плесени и мха опоры мостов.
Она блуждала в этой жуткой громаде города в полном одиночестве. Как странно и страшно выглядит он с высоты роста пятилетней девочки…
Из видений ее вырвал тоненький голосок Кристиана:
– Вот!
На мониторе мерцали результаты выдачи по поиску совпадения лиц.
Фотография существа, что назвалось Василиной, – 98 % совпадения с фото Василины Казаниной, маленькой модели, чьи изображения висели на десятках страниц. Фотография живой Василины – 95 % совпадения с объявлением на сайте поиска пропавших людей: «Помогите найти ребенка!» Мальцева Юля, 5 лет, одна села в автобус и пропала… Объявление висело там уже больше полугода, поиски не останавливались, но были безуспешны. Возможно, тот же поиск по фото в сети кто-то и запускал раз за разом, но – в самом начале, когда новую Василину-Юлю еще не смолотили модельные жернова, и сравнивать было не с чем. А недостающие 5 % совпадения скрадывал ослепляющий макияж. Да и кто будет искать пропавшую девочку из провинциального городка, приехавшую с родителями на недельку глянуть Питер, – среди фотографий ухоженных, пригламуренных моделек?
* * *Дети сидели кружком, взявшись за руки. Анна впервые видела, чтобы они касались друг друга. Призраки могут задеть своего товарища по несчастью, но они тут же отшатнутся прочь – для них это равносильно прикосновению к мокрому, склизкому, холодному, липкому: как к потному человеку на сквозняке, как к жирной лягушке из болота, как к прокисшему студню – смерть, прикоснувшаяся к смерти, становится смертью вдвойне.
А тут дети сидели кружком и держали друг друга за руки. Они сидели по росту, чуть покачиваясь вперед-назад; и Анне казалось, что по этой живой цепочке пробегает какая-то волна. А еще ей казалось, что их контуры чуть пульсировали.
Одним из звеньев цепочки – строго по росту – была Василина. Она тоже покачивалась – чуть не в такт, но постепенно входя в ритм. И она тоже чуть пульсировала.
Коля Дмитриев повернул голову к Анне. Его глаза были пусты. И в них тоже что-то пульсировало.
Он поднял руку, разорвав цепь, и поманил Анну. Пульсация затихла.
Анна помялась, не зная, стоит ли присоединяться к этой игре.
Коля поманил снова – на этот раз настойчиво и несколько раздраженно.
Анна послушно села на пол и взяла его за руку. С другой стороны за ее пальцы крепко ухватился маленький Кристиан.
Контуры детей вспыхнули, запульсировали с прежней мощью – и она провалилась в
