Дым шёл из кухни, из открытой форточки. Не валил, а просто шёл, даже полз: не торопясь змеился вверх и там, так же не торопясь, медленно, таял. По всей видимости, горело что-то небольшое…
Рашид зацепил поводок за перила на крыльце, буркнул что-то Пижме, чтобы она сидела (она тут же легла), и заволок себя в кухню. Там, в едком чёрном дыме, он увидел такую картину: на подоконнике тлеет старая поролоновая подушка, а под подоконником, на полу и, по всем признакам, без сознания, лежит Коля.
Подушка всегда здесь лежала – Рашид накрывал ею большую кастрюлю, чтобы та быстрее закипала. А вот Коля… Когда старик уходил, он был в комнате. Курить пришёл?.. Ну да. И на ногах не удержался. И сигарету не потушил. И сейчас угорит, если ещё не…
Рашид тащил Колю как-то автоматически, хорошо понимая, что это ему не по силам, понимал и тащил. Далеко, правда, не унёс, только до крыльца. Собака едва успела отскочить… Старик сел рядом – надо было отдышаться.
Коля закашлялся.
– Ммм… – застонал он, ворочаясь и открывая глаза.
Пижма заскулила и осторожно лизнула его руку.
– И ты здесь, скотина… Ну чё там, Бабай? Сильно погорело? Зато мы… – хрипло захихикал он, – зато мы – опа! – и спаслись…
Голос у Коли был пьяный, но довольный. Рашиду хотелось что-нибудь ответить, но он не знал что. Он потрогал затылок – болела вся голова, но здесь сильнее… Потушил ли он подушку? Нет, не помнил. Странно про такое забыть – но, получается, забыл. Может, и ещё чего поназабывал…
– Рашид рулит… – неизвестно почему пришло ему на ум так отозваться. Но Коля мог и не слышать, он опять закашлялся.
Мишель Подымски
Обратная эмуляция
Поначалу люди подумали, что это массовое помешательство.
И лишь спустя время поняли – произошло вторжение.
Романа оповестили за неделю до отлета, а он ни капли не удивился. Он много работал с инфицированными, да и в контракте, подписанном после имплантации и обучения, был пунктик, гласивший, что Земная Конфедерация имеет право привлечь его для дела на благо человечества. Среди довольно внушительного списка причин, по которым Романа могли привлечь, значился и контакт с внеземным разумом.
Раньше эмуляторы, или, как их еще называли, психомоделисты, шутили над этим, но когда началась пси-эпидемия, поняли, что пунктик в контракте не такой уж несущественный и не является бредом кого-то из параноиков в правительстве.
Не то чтобы люди не верили в существование инопланетян, но считали, что если контакт и произойдет, то по людской инициативе.
Чем ближе к центру галактики, тем медленнее идет время – так гласил закон Куренко. Самые развитые живут на окраине, а если вблизи черной дыры кто-то есть, то люди для них окажутся высшими созданиями, а не наоборот. Вероятность же еще одной заселенной планеты на обочине галактики признали никчемно низкой.
Понять, рассвело или нет, оказалось трудновато. Звезд – огромное множество, находились они близко, даже днем некоторые из них не пропадали с небосвода, а потому ночи в привычном смысле здесь и не было. Внутренние часы Романа подсказывали – уже утро, но он продолжал лежать в спальной капсуле и эмулировать Филиппа Кичинского.
С Филиппом они были знакомы давно, хоть ни разу нормально не общались. Тот стал одним из первых, чей разум подвергся психозаражению.
Самый обычный парень, который работал программистом, любил слушать неорок и смотреть псевдоисторические сны, окончательно выпал из мира людей и стал воспринимать мир иначе.
Сколько сейчас таких? Миллиард? Два? Три?
Кто его знает? Может, за время полета на Земле изобрели лекарство или наоборот, зараза эволюционировала.
В первое не верилось – целых пять лет назад в психиатрическую клинику Кейптауна привезли женщину, которая утверждала, что видела другой мир и воспринимала его нечеловеческими чувствами. Потом еще несколько таких случаев, десяток, сотня. Пси-инфекции было плевать на место проживания, пол, возраст.
Поначалу подозревали производителей имплантов, биоинженеров, центры выращивания, мозгохакеров. А затем в один день, как по команде, все инфицированные произнесли координаты планеты почти в самом центре галактики. Тогда и заговорили о вторжении.
– Филипп Кичинский, двадцать семь лет, место жительства – Варшава, любимый цвет – красный, еда – мандарины, – принялся шептать Роман.
Имитация чужого мышления – занятие не из приятных. Как будто ложишься в теплую постель, начинаешь засыпать и тут же обнаруживаешь себя в ледяной воде.
Перед глазами появлялась планета, которая пока и названия не имела. Вокруг высились необычные то ли растения, то ли животные, напоминающие высоченные коконы, вдали двигалось что-то похожее на вьющиеся щупальца осьминога, под ногами зеленели толстые травинки.
Восприятие изменилось мгновенно. Всё вокруг стало единой картиной – разум перестал различать деревья, траву, горные массивы вдали, осьминогоподобное существо, чьи щупальца только что развевались, словно танцевали друг с дружкой. Зато появились числа. Неизвестные, далекие от людских – какая-то непонятная система исчисления. Земной единице здесь соответствовали семь разнообразных понятий.
Ученые наверняка бились бы над этими понятиями очень долго, но благодаря эмуляторам, которые могли в точности повторить мышление кого бы то ни было, стало понятно, что это математическая функция. Правда, её применение так и осталось нерешенным вопросом.
– Ромка! На работу пора!
Роман перестал моделировать, открыл глаза и увидел нависшее над собой лицо Генри. Тот был чернокожим, мускулистым, ростом под пару метров и больше походил на спортсмена или военного, чем на ученого-биолога, которым являлся.
– Сейчас, дай отойти, – пробубнил эмулятор и принялся шептать: «Роман Ботичелли, место жительства Земля, город Киев, улица Сапковского, 124, восьмой блок, квартира 317. Любимая еда – сырная пицца, напиток – апельсиновый сок без мякоти, цвет – желтый».
– И это каждый раз так? – спросил Генри, когда Роман встал под напылитель, создававший на нем темно-серый всепогодный комбинезон.
– Да, – прозвучал ответ. – После процедуры нужно вспомнить, кто ты, иначе свихнешься. Раздвоение личности и психофуга – наши профессиональные болячки.
– Не завидую, но иногда хотелось бы побыть кем-то другим.
– Как вернешься – можешь переквалифицироваться, – усмехнулся Роман. –
