– Долго здесь будем куковать? – спросил Дровер, то ли у них, то ли у себя.
– Пока не успокоится всё, – ответил Фергер. – Сам знаешь, тут фон стабильный, моря далеко, гор нет, почва хорошая. Нас трудно заметить.
– Спасибо, учитель, – поклонился Дровер. – Что бы мы без тебя делали. Я лекцию не заказывал, а спросил, долго здесь куковать? Сколько по земным меркам?
Сработали датчики движения. Карма переключила изображение. Побледнела. Села, сцепив пальцы. Не шевелилась.
– Чего там? – заволновался Фергер.
– Твоя подруга?
Девочка в жёлтом платье сидела на коленях, плакала, о чём-то просила.
– Вот же коза, – рассердился Дровер, порылся в ящике стола, извлёк бластер. – Сейчас всё поправлю.
– Не надо, – остановила его Карма. – Она лекарство просит. Для мамы.
Они хорошо помнили, что давным-давно, ещё в родной галактике, у неё тоже погибла мама. С тех пор Карма не могла себя простить. За то, что вовремя не помогла.
– Иди за лекарствами, – приободрил её Фергер. – Соберём проход. Да?
– Ага, – поддакнул Дровер. – Соберём. Только не здесь, домой к ней сделай выход. Чтобы не пугать малую.
Никто спорить не стал. Карма собралась быстро. Порылась в аптечке, достала розовые пилюли.
– Давно не применяли, но должно помочь.
Вернулась быстро. Они даже партию в магнитные шашки не успели закончить. Так и забросили игру, не до неё уже. Впервые за долгое время ужинали вместе, Карма больше не злилась. Дразнила иногда Дровера, тот виновато улыбался. Фергер изредка отлучался, ликвидировать внешнюю угрозу. И всё казалось, как раньше, когда их в «Кармане» было не трое, а тринадцать, и было шумно и весело.
Дровер даже спел, а Карма ему настукивала мелодию по столу. Они то и дело сбивались, хихикали, как малые дети. По меркам родной галактики они и в самом деле считались детьми, может, подростками. А по земным меркам… мамонтами. Если не динозаврами.
Фергер задремал, вновь увидел свой любимый сон. Чистое небо над Парижем, аромат свежего кофе и маленьких пекарен, лай собак и женский смех. И радость, и покой, и любовь к этому миру.
А потом его разбудил сигнал тревоги. Вынырнув из сновидений, он увидел испуганную Карму. Рядом суетился Дровер, тоже заспанный, помятый. Бросался от одного монитора к другому, ничего понять не мог.
– Что случилось? Почему тревога?
– Проход, – прошептала бледная Карма. – Я забыла его закрыть. На радостях…
Словно соглашаясь с ней, жалобно пискнула вторая из трёх батарей. Разрядилась. И «Карман» погрузился в полутьму.
4. Рыцари без страха и мозгов
Бубен заявил, что гостя из будущего надо устранить. По этому случаю решил собрать совет. Позвал только надёжных друзей. Глеба, Соню, близнецов Говоркиных, Аркашу и Димыча. Ещё Сатану, угрюмого дзюдоиста, который приезжал в посёлок на лето. Условились встретиться в заброшенной церкви вечером, когда стемнеет.
По дороге за Глебом и Соней увязался местный дурачок Чаня. Ребята пытались его домой отправить, но тот не отставал. Твердил, как попугай:
– Левый правым не помеха! Не помеха, не помеха!
Пришлось от него через пустырь сбежать, потом через коллективные сады, через свалку машин и парк Победы. Церковь стояла на откосе, смотрела на посёлок пустыми глазницами. И чудилось в сумерках, что старые развалины полны неведомых обитателей, рогатых и лохматых.
– Чего встал? – толкнула Глеба Соня. – Идём. Или боишься?
Он промычал в ответ что-то, юркнул внутрь. Шаги эхом отдавались под сводами, пыль поднималась будь здоров. Бубен уже был здесь, и близнецы тоже. Сатану ждать не стали. Костёр разводить не решились.
– Чтобы чертей не завлекать, – пояснил Аркаша. У него на носу темнела бородавка. У Димыча её не было, так близнецов и различали.
– Нет здесь их, – хихикнула Соня. – Бубен страшнее всех чертей, вот и боятся его.
Решили зажечь фонарик. Посидели в тишине, глядя, как липнут тени к грязным стенам. Вскоре и Сатана подоспел, молча пожал всем руки. В стороне уселся. Бубен сплюнул, ногой вытер плевок, заговорил:
– В общем, народ, у нас в посёлке шпион. Из будущего.
Близнецы присвистнули.
– Надо его поймать. И устранить. Потому что он нехорошее что-то задумал.
– Молоко у всех коров забрать? – перебила его Соня. – Он плохого ничего не сделал, никого не трогал. Вы первые на гостя напали и…
– Начали войну, – закончил Бубен.
– Да ну почему? – разозлилась девочка. – Сутки прошли, даже двое, а он нас не тронул. Не нужны мы ему.
– Добрая ты, Сонька, мягкосердечная, как мой батя говорит. Гость просто выжидает, чтобы неожиданно по нам ударить. По одному устранит. Вот и надо первыми атаковать.
– И как? – спросил вдруг Сатана. Голос у него был писклявый, как у комара. Остальные вздрогнули, к нему повернулись.
– Надо выманить его, – предложил Глеб. – И обездвижить. Либо…
– Прикончить, – подсказал Бубен.
– Совсем сдурели? – накинулась на них Соня. – Рыцари, блин, без страха и мозгов. Сами себя слышите? Мало того, что убить хотите, так ещё из будущего человека! Вы ничего о нём не знаете! Какое у него оружие, техника, а вдруг он бессмертный? Вдруг мысли читает и сейчас следит за нами?
От её слов стало неуютно. Огляделись. Глебу показалось, будто в окно заглянула бородатая морда. Ухмыльнулась, дунула холодом, исчезла.
Бубен кусал губы, ходил из угла в угол.
– Надо его выманить на открытое место. Может, на живца. Отвлечь, зубы заговорить. И на машине переехать.
– Борька, – вздохнула Соня. – Ты бестолочь.
Казалось, она знает чего-то такого, о чём другие не ведают. Боится признаться, поэтому пытается мальчишек образумить.
– Так, машину бы найти, – Бубен на слова девочки не обратил внимания, – если выкрасть у взрослых, сразу заметят. Поймают, под замок посадят. А если зилок взять?
– Это трофейный, который на постаменте? На площади? – нахмурился Димыч. – Его, думаешь, не заметят?
– Да он и не на ходу, – согласился Аркаша.
– На ходу, – заверил Бубен. – Тем летом Чаня, дурачок, в него залез, переночевать. Да ненароком съехал по улице, чуть универмаг не снёс.
– Врёшь, – пропищал Сатана.
– Да зуб даю! И язык в придачу! Надо только солярки найти!
– Это мы сделаем, – хором пообещали близнецы.
Каркнула ворона где-то наверху. В шею впились сотни холодных иголочек. Глеб дёрнул плечами.
– Бубен, это же… это… полный идиотизм.
– А ты что предлагаешь? – повернулся к нему друг.
– Ничего. Не надо всего этого. Я согласен с Сонькой. Не нужны мы этому гостю. Не сунется сюда.
Вдалеке зашелестели сосны. Стрельнуло как будто. Совсем нехорошо стало. Стемнело уже, и тени вокруг наглели, жались к ребятам, словно пьяные хулиганы.
– Глебонька, – издевательски пропел Бубен. – Вы бы вышли отсюда с Сонькой, погуляли, за ручки держась, если у вас роман, и вы подпеваете друг другу. А нам не мешайте.
– Борька, прекрати, – предупредила девочка.
Но друг только разозлился.
– Да как вы не понимаете-то, бошки соломенные! Хана посёлку нашему, сотрут его с лица земли, не останется меня, тебя, и родителей наших, и Чани дурака, и фермы, и развалин этих! Потому что видели мы то, чего не должны! И не сегодня,
